— Но зачем? Какая у него цель?

— Мы так и не сможем это выяснить, если он и дальше будет скакать по всей Европе, не так ли? — Остроу сделал паузу. — Йосси кое-что слышал от своих бывших соотечественников. У Моссада тоже есть резиденты в этом городе. Существует возможная связь с вашими жертвами.

— Отколовшаяся группа? — спросила она. — Или вы говорите о “Кидоне”? — Так называлось подразделение Моссада, специализировавшееся на убийствах.

— Нет. Это совершенно неофициальная работа. Самый настоящий частный бизнес.

— При участии агентов Моссада?

— И нанятых ими “вольных стрелков”.

— Но эти убийства по своему стилю не похожи на работу Моссада.

— Прошу вас, — с недовольной гримасой произнес Йосси, — не притворяйтесь наивной. Вы, может быть, считаете, что мои братцы всегда раскладывают свои визитные карточки? Когда они хотят, чтобы об их участии знали, они, конечно, так и поступают. Поехали дальше!

— Так, значит, они не хотят быть причастными к этому делу?

— Конечно, нет. Все слишком уж тонко. В нынешнем климате это может оказаться взрывоопасно. Израиль не хочет иметь к этому отношения.

— Так на кого же они в конечном счете работают? Йосси поглядел на Остроу, затем снова на Анну и пожал плечами.

— Не на Моссад, вы это хотите сказать? — спросила она.

— Для того, чтобы организовать убийства, Моссаду нужно пройти сложную процедуру. Существует порядок утверждения приказа. Окончательное решение принимает премьер-министр. Он должен завизировать каждое имя в списке, или же операция не состоится. Людей, которые самовольно, без согласования с верхами отдают приказы об убийствах, увольняют и из Моссада, и из Шин Бет. Именно поэтому могу сказать вам, что это неофициальные санкции.

— Позвольте, я еще раз повторю свой вопрос. На кого они работают?

Йосси снова взглянул на Остроу, но на сей раз его взгляд, как показалось Анне, был быстрым, словно толчок локтем.

— Я вам этого не говорил, — сказал Остроу.

Она почувствовала, что по ее телу пробежал озноб; спина словно покрылась гусиной кожей.

— Вы меня разыгрываете, — не веря своим ушам, прошептала она.

— Посудите сами, управление ни за что не станет пачкать руки, — сказал Остроу. — Больше не станет. В добрые старые дни мы не задумались бы над тем, чтобы уничтожить любого мелкотравчатого диктатора, если бы ему вздумалось косо взглянуть на нас. Теперь мы получаем президентские директивы, имеем надзорные комитеты Конгресса и кастрированных директоров ЦРУ. Господи боже, мы боимся сделать что-нибудь такое, из-за чего у иностранного гражданина может случиться хотя бы насморк.

В дверь постучали, а затем она приоткрылась, и в комнату просунулась голова молодого человека.

— Лэнгли на проводе, Фил, — сообщил он.

— Скажите им, что я еще не пришел. — Дверь закрылась, и Остроу закатил глаза.

— Позвольте мне сказать все это прямо, — заявила Анна, обращаясь к Остроу. — Вы, парни, передавали разведывательные данные каким-то “вольным стрелкам” из Моссада, так?

— Кто-то это делал. Это все, что мне известно. Но поговаривают, что Бен Хартман был в этом деле посредником.

— Вы смогли добыть убедительные доказательства?

— Йосси столкнулся с кое-какими деталями, наводящими на серьезные размышления, — спокойно ответил Остроу. — Он достаточно подробно описал мне “водяные знаки”, “санитарные” процедуры, внутриофисную маркировку. Можно с уверенностью сказать, что все это поступило непосредственно из ЦРУ. Я говорю о том дерьме, которое нельзя просто выдумать: марки и знаки меняются ежедневно.

Анна была вполне способна сложить два и два: сам Йосси скорее всего являлся американским внедренным агентом, резидентом с хорошей “крышей”, шпионящим за Моссадом для ЦРУ. Она подумала было прямо спросить его об этом, но решила, что это будет нарушением профессионального этикета.

— А кто же сидит в Лэнгли? — спросила она.

— Я уже сказал вам, что не знаю.

— Не знаете или не хотите сказать мне?

Йосси, наблюдавший за поединком, впервые улыбнулся. Зубы у него оказались великолепными.

— Вы не знаете меня, — сказал Остроу, — а вот любой, кто меня знает, скажет, что я достаточно умелый и энергичный специалист-бюрократ, чтобы свернуть шею любому, кто мне не нравится. Если бы я знал имя, я сообщил бы его вам только для того, чтобы “спалить” этого парня.

Вот этому Анна поверила: это был самый естественный ответ интригана из ЦРУ. Но она твердо решила не позволить ему увидеть, что она поддается на его убеждения.

— Но какие же здесь могут быть мотивы? Или вы говорите о каких-то фанатиках из ЦРУ?

Остроу помотал головой.

— Боюсь, что не знаю там никого, кто питал бы сильные чувства к чему бы то ни было, кроме разве что политики составления графика отпусков.

— Тогда с какой же стати все это происходит? Еще раз спрошу: какие все же могут быть мотивы?

— Мои предположения на этот счет? Позвольте, я кое-что вам расскажу. — Остроу снял очки и протер стекла о рубашку. — У вас есть список мошенников и капиталистов, маленькая, но горячая работенка для того, чтобы приготовить большое жаркое. Когда дело доходит до имевших место сразу же после войны взаимоотношений ЦРУ и нацистов, оказывается, что там захоронено немало внушительных скелетов. Какова моя теория на этот счет? Некто высокопоставленный — я имею в виду: по-настоящему высокопоставленный — заметил, что несколько имен, относившихся к давно прошедшим дням, могут вылезти на свет божий.

— Что это означает?

Разведчик снова надел очки.

— Имена кое-каких парней, которых мы когда-то использовали, которым платили. Парни, по большей части канувшие в туманах истории. Отлично? И вдруг появляется этот список, что же, можно предположить, из этого выйдет? Неизбежно всплывут имена и кое-кого из ветеранов управления, помогавших и способствовавших этому дерьму. Возможно, наткнутся на какие-нибудь финансовые махинации, растраты. Наверняка все эти старперы поднимут визг, как свиньи под ножом мясника. В таком случае, к кому вы можете обратиться? Только к кому-то из фанатиков-израильтян. Чисто и аккуратно. Потрепаться насчет призраков, оставшихся со времен Второй мировой войны, всплеснуть руками по поводу необъяснимых убийств из мести, спасти задницы старперов из управления — все счастливы.

“Да, — мрачно подумала Анна. — Все счастливы”.

— Слушайте дальше. Здесь наши интересы сходятся. Вы пытаетесь расследовать серию убийств. Мы стараемся разгадать серию нарушений режима секретности. Но мы не можем справиться с этим без Бена Хартмана. Я не собираюсь вываливать на вас массу гипотез. Но существует немало шансов, что на него охотятся те самые люди, на которых он работает. Зачистки никогда не заканчиваются — это их главная проблема.