Совсем нет смысла, — повторила Эмма и отвернулась, игнорируя дальнейшие вопросы.

— У тебя получилось замечательно, — сказал Майкл. — Мы выведем тебя через боковую дверь. Маккарти ждет в машине.

Они поехали в Малибу, где отец снял для Эммы особняк. Всю дорогу она молчала. В голове отдавался эхом один и тот же вопрос:

— Почему вы не ушли?

* * *

Ей нравилось сидеть по утрам на веранде из красного дерева, глядеть на воду, слушать крики чаек. Если она уставала сидеть, то гуляла вдоль берега. Следы побоев исчезали, только на подбородке остался небольшой шрам да изредка беспокоили ребра. От пластической операции Эмма отказалась. Шрам был едва заметен и к тому же служил напоминанием о происшедшем.

Другим напоминанием стали ночные кошмары. Они посещали Эмму с ужасающей регулярностью и представляли собой какой-то причудливый монтаж из старых и новых кадров. Иногда она шла по темному коридору, ощущая себя ребенком, в других случаях — женщиной. Музыка присутствовала всегда, но звучала приглушенно, словно из-под воды. Порой Эмма отчетливо слышала голос Даррена, затем на него накладывался голос Дрю. И ребенок, и женщина в ужасе застывали перед дверью.

Но когда все же поворачивали ручку и толкали дверь, Эмма просыпалась мокрая от пота.

Дни проходили спокойно. С океана дул ветерок, принося запах цветов, которые Бев посадила под окнами. И музыку.

Эмма видела, как отец и Бев начинают совместную жизнь, и это послужило ей лучшим лекарством. Постоянно звучал смех. Бев экспериментировала на кухне, Брачан в тени играл на гитаре. По ночам Эмма думала, как им, должно быть, просто, сделав первый шаг, перекинуть мост над пропастью в двадцать лет. Казалось, они никогда не разлучались.

А ей уже больше не стать ребенком и не исправить совершенные ошибки.

Бев с отцом жили здесь уже шесть месяцев, хотя Эмма знала, что им обоим не терпится вернуться в Лондон. Там их дом. Свой Эмме еще предстоит найти.

Она не скучала по Нью-Йорку, хотя ей не хватало Марианны. Теперь этот город будет всегда напоминать ей о Дрю. Она, конечно, приедет туда, но жить в Нью-Йорке больше не станет.

Там она была одна, а здесь это случалось редко.

Дважды приезжал Джонно и оба раза гостил по две недели. На день рождения он подарил Эмме брошь: золотой Феникс, восстающий из рубинового огня. Желая обрести мужество и снова расправить крылья, она часто надевала ее.

Пи Эм женился на леди Аннабель и по пути в Мексику, где они собирались провести медовый месяц, заехал в Лос-Анджелес. Новая миссис Фергюсон обожала своего супруга. Полненькая беременная Аннабель надела на свадьбу мини-юбку. Несомненно, Пи Эм был от жены в восторге. Это почти возродило в Эмме веру в брак.

Сейчас она тоже принимала гостей. Накануне вечером прилетел Стиви с Кэтрин Хейнс. Ночью, лежа в постели, Эмма слышала, что отец и Стиви вместе играют. «Как в доброе старое время», — думала она, с грустью вспоминая детство. Тогда в ее дом, словно принц к Золушке, пришел Брайан и увел ее на нескончаемый бал.

— Доброе утро. — К ней с двумя чашками подошла Кэтрин.

— Здравствуйте.

— Я увидела вас и решила предложить кофе.

— Спасибо. Утро такое чудесное.

— Мне не удалось заснуть. — Кэтрин села рядом. — Кроме нас, все спят?

— Да, — сказала Эмма, беря чашку.

— От переездов меня одолевает бессонница. Наверное, здесь много сюжетов для фотографирования.

Эмма больше года не прикасалась к камере и была уверена, что Кэтрин Хейнс знает об этом.

— Место великолепное, — пробормотала она.

— В отличие от Нью-Йорка?

— Да.

— Мне уйти?

— Нет. Извините, я не хотела быть невежливой.

— Но вы чувствуете себя неуютно.

— Это замечание профессионала.

Вытянув ноги, Кэтрин водрузила их на нижнюю перекладину перил.

— Я здесь как друг, а не как врач. — Кэтрин взглянула на чайку, спикировавшую к воде, и добавила: — Но я была бы плохим другом и плохим врачом, если бы не попыталась помочь.

— У меня все хорошо.

— Вы и выглядите хорошо. Только есть и невидимые раны, не так ли?

Эмма спокойно посмотрела на нее:

— Возможно, но, говорят, время лечит.

— Если бы это всегда соответствовало действительности, я бы осталась без работы. Ваши родители очень беспокоятся, Эмма.

— И зря.

— Они вас любят.

— Дрю мертв и уже не причинит мне боли.

— Он не сможет избить вас, — согласилась Кэтрин. — Но он по-прежнему способен причинять вам боль. Вы слишком вежливы, чтобы послать меня ко всем чертям.

— Я как раз думаю над этим.

Кэтрин засмеялась.

— Как-нибудь я расскажу вам о грубостях и мерзостях, которые бросал мне в лицо Стиви. Вряд ли вам удастся сравниться с ним.

— Вы любите его?

— Да.

— И собираетесь выйти за него замуж?

— Спросите еще раз через месяц. Бев сказала, что вы встречаетесь с неким Майклом?

— Это друг.

Я люблю тебя, Эмма.

—Друг, — повторила она, ставя чашку.

— Полицейский, не так ли? Сын человека, который расследовал убийство вашего брата. — Сочтя молчание Эммы ответом, Кэтрин продолжала: — Странно, жизнь почему-то развивается кругами. Это заставляет чувствовать себя щенком, пытающимся ухватить себя за хвост. Пройдя через унизительный развод, я познакомилась со Стиви. Мое «я» было втоптано в грязь, а отношение к мужчинам… Скажем так: некоторые виды слизняков я находила более привлекательными. К Стиви же я прониклась отвращением с первого взгляда. Но это личные чувства. Как профессионал я должна была помочь ему. И вот что мы имеем.

— Вы считаете, что потерпели неудачу?

— С замужеством? — непринужденно уточнила Кэтрин. Она гадала, задаст ли Эмма этот вопрос. — Да. Но ведь люди постоянно терпят неудачи. Самое трудное не в том, чтобы признаться в них себе, а принять случившееся как факт.

— Я потерпела неудачу с Дрю и принимаю случившееся как факт. Вы это хотели от меня услышать?

— Нет. Я ничего не хочу слышать, если вам это не нужно.

— Я потерпела неудачу с собой. — Эмма вскочила, стукнув чашкой по столику красного дерева. — Все эти месяцы я терпела неудачу с собой. Такой ответ вас устраивает?

— А вас?

Тихо выругавшись, Эмма отвернулась к перилам.

— Если бы мне нужен был психиатр, я бы уже имела их целый десяток.

— Знаете, вы произвели на меня большое впечатление, когда вправили Стиви мозги. О такой взбучке для него я лишь мечтала. Он тоже отказывался от помощи.