Кеннеди начал войну с коррупцией в рабочем движении. Но если дельцов (скажем, стальных) он называл «горсткой тех, чья жажда власти и прибылей превосходит чувство гражданской ответственности», то о трудящихся высказывался иначе.

— Американское рабочее движение демонстрирует верность интересам общества. Это было и остается благом для всех в Америке, — заявлял он.

И пролетарии хлопали.

— Профсоюзы, — продолжал Джек, — работают не на себя. Они добились подъема зарплат, сокращения рабочего дня, больших льгот… Путем переговоров и апелляций к закону, они утвердили в цехах справедливость и демократию.

И пролетарии хлопали вновь.

Кеннеди был избран во многом благодаря тому, что получил кредит доверия рабочих Америки. Выступая перед ними в 1960 году, он утверждал: «Пятьдесят лет назад американское рабочее движение было не более чем группой мечтателей. Но посмотрите на него сейчас: индустриальная демократия работает — на фабриках, складах, в магазинах и других бизнесах».

Как тут не хлопать? Представители организованных рабочих реально участвовали в управлении предприятиями. К 1960 году их уровень жизни был самым высоким в мире среди лиц этой категории трудящихся. Их право на труд защищали договоры. Они имели льготы, немыслимые еще поколение назад.

А Кеннеди продолжал: «Профсоюзы боролись за доступ к образованию, за жилье, за спасение семейных ферм. Они выступали не за свои узкие интересы, но за интересы народа».

И все сильнее, дальше, выше — над овацией, над нацией, над Америкой звенел усиленный микрофонами голос: «А тот, кто попытается отнять или ограничить права рабочих, тот, кто станет мешать переговорам или созданию союзов, — нанесет урон демократии».

В 1962 году он подписал указ, открывший путь в профсоюзы двум миллионам госслужащих.

6

Кеннеди и его политика открывали новые рубежи в образовании и исследованиях. Прежде всего — космоса. Благодаря ему американская космическая отрасль совершила прорыв, высадив человека на Луне до конца десятилетия.

Но сперва США догнали СССР в космосе. От Эйзенхауэра Джон унаследовал проект «Меркурий», в задачи которого входило вывести человека на орбиту, изучить возможности управления космическим кораблем, обеспечить возвращение и «восстановление» пилота. Кандидатов было семеро: Джон Гленн, Верджил (Гус) Гриссом, Скотт Карпентер, Лерой Гордон Купер, Дональд Слейтон, Уолтер Ширра и Алан Шепард.

В целом наследство неплохое. Но Юрий Гагарин 12 апреля 1961 года бросил ему больший вызов, чем спутник — Айку. Теперь, пока Хрущев планировал догнать и перегнать США по производству молока и мяса, Кеннеди решил догнать и перегнать СССР за пределами Земли.

Это была попытка занять стратегический военный и научный плацдарм, борьба, давшая заказы сотням военных и гражданских предприятий, породившая новые производства, технологии, направления и пути познания. Те, что позволят спроектировать экономику знания.

25 мая 1961 года президент стоял перед Конгрессом, оглашая послание о безотлагательных потребностях страны: 7 млрд долларов на пять лет вдобавок к 9 млрд, уже выделенным «на космос». Задача: до 1970 года достичь Луны и вернуться. Нашлись и скептики. Но примолкли, едва двое американцев слетали в космос.

Первым достиг орбиты Джон Гленн[241] — 20 февраля 1962 года. За четыре часа он трижды облетел планету на «Френдшип-7»[242] и нырнул в Атлантику близ Бермуд. Его успех зажег всех, кто готовил полет на Луну: пилотов-испытателей и изобретателей, инженеров и создателей полимеров, техников, медиков, биологов, психологов, бизнесменов, рабочих и всех прочих. Они готовили мир к полету на другую планету…

«Заправлены в планшеты космические карты…» — пело радио в СССР.

«Fly me to the Moon and let me play amoung the stars…» — отвечал Фрэнк Синатра[243].

Меж тем, Скотт Карпентер, Уолтер Ширра и Гордон Купер облетели Землю.

Джек не увидел воплощения своей мечты. Но она сбылась 20 июля 1969 года, когда Нил Армстронг, Майкл Коллинз и Эдвин Олдрин достигли Луны.

Кеннеди явил миру политику космических высот. Политику полета.

7

— Мы живем в особую эпоху. И она бросает нам особый вызов. Наша мощь и наши убеждения вменяют нам роль лидеров дела свободы, — заявил Кеннеди Конгрессу 25 мая 1961 года. — История не знала роли более трудной и более важной. Мы — за свободу.

Много ли есть слов, столь богатых смыслами, как свобода? В разных политических языках его значение может быть почти противоположным. Язык левацких доктрин (если для краткости упрощать) говорит, в основном, о «свободе… от наемного рабства»[244], но при этом, на просьбу: «Большевики… позвольте нам критиковать ваши мероприятия!» на нем легко ответить: «…у вас есть свобода критиковать нас, но тогда… позвольте нам поставить вас к стенке и расстрелять!»[245]

На языке Кеннеди (опять же, упрощая), свобода — это выбор. Не стесненный искусственно. Выбор формы брака; профессии; информации; критики; знаний и собраний; страны и места жительства; слов и основ; религиозных и философских воззрений; социальных и политических убеждений; бизнеса и власти. Выбор, граница которого — насилие в отношении выбора другого.

При этом в ненасильственном управлении выбором он видел инструмент демократии.

Для Кеннеди это касается и личной жизни, и глобальных отношений. Он говорит: «Наша цель… — мирное сообщество свободных и независимых государств, самостоятельно выбирающих свое будущее и политическое устройство, не ограничивая свободу других».

Он заявляет: «Кто-то выберет… образ жизни, который мы бы не выбрали… Но мы можем приветствовать разнообразие; коммунисты — нет. Мы предлагаем мир выбора, они — мир принуждения». Здесь — ключ к его видению и публичному изложению точки зрения на миры, существовавшие на Земле: свободный мир (поощряющий выбор) — т. е. «страны Запада»; порабощенный мир (навязывающий свою волю) — «страны Восточного блока»; и мир самоопределяющийся — страны, лишившиеся статуса колоний.

«Сегодня полем сражения за свободу стал юг планеты, — говорит Кеннеди, — Азия, Латинская Америка, Африка и Ближний Восток. Люди восстают, творя величайшие в истории революции. Они хотят изжить несправедливость, тиранию и эксплуатацию. Но еще больше, чем покончить, они жаждут начать». И Америка, считает он, должна помочь им и делает это. Имея в этом свои интересы. Чем и обусловлены главные черты ее международной политики.