«Харе Кришна, харе Кришна…» — доносится откуда-то монотонный речитатив под звон колокольчиков.

Вскоре взгляду Сергеева открывается и сама процессия, привычная сегодня среди прочих явлений уличной жизни. Однако на этот раз есть в ней и что-то не рядовое.

Над бритыми головами кришнаитов покачивается украшенный цветами портрет бородача в чалме. А шагающий в хвосте колонны человек выкрикивает что-то по-русски, обращая мегафон к группкам любопытных.

«…освободит от дурной кармы, — слышит Сергеев, — приведя вашу прану в гармонию с сознанием, согласно учению Махариши Аюрведы, древнейшей из Раджи-йог!.. Ваше исцеление от любой болезни — это ваше желание и вера…»

Неожиданно собачка поднимается и деловито семенит за процессией.

С е р г е е в: Эй ты, как тебя!.. Каштанка! Назад!

«…и поможет вам обрести их великий Гуру — исцелитель Рашихари из Мадраса, — слышится удаляющийся мегафон, — прибывающий всего на один день в Ялту…»

«Харе Кришна, харе, харе…» — удивляются колокольчики.

Сергеев встает и направляется за собачкой. Но рядом с ним вдруг возникает взволнованная, запыхавшаяся Анна.

А н н а: Быстрее, прошу вас, в машину…

Ухватив за руку, она тянет за собой недоумевающего Сергеева, распахивает дверь, садится. Лицо у нее бледное и серьезное.

А н н а: Умоляю, скорее отсюда. Я потом объясню…

Сергеев садится тоже, и машина трогается.

Она еще не успевает скрыться из виду, когда в сквере стремительно появляется и, заметив ее отъезд, спешит к своей машине бородач в глухом плаще.

Сергеев и Анна в машине. Анна беспрерывно оглядывается.

А н н а: Кажется… нет, вон она, вон…

Сергеев смотрит в зеркальце.

С е р г е е в: Которая?

А н н а: Вон та, красная… я в марках не разбираюсь…

Красный «Форд-скорпио» действительно пытается догнать их, тычась в уличном потоке направо и налево и временами пропадая за автобусами.

С е р г е е в: Ясно.

Он прибавляет газ, резко отрывается вперед, обходит троллейбус. Проскакивает зажегшийся красный свет, оглядывается — «Скорпио» застрял среди грузовиков у светофора. Сергеев резко сворачивает на улочку, ведущую в гору.

Некоторое время, со знанием географии, Сергеев петляет по кривым и узким горным улочкам, скатывается по какому-то немыслимой крутизны проезду среди виноградников — и оказывается на Нижнем шоссе. Едет теперь спокойно и неторопливо.

А н н а (облегченно): Господи… стоит только появиться на людях…

С е р г е е в: Что-нибудь серьезное?

А н н а: Да ерунда полная… но неприятная. Случайно столкнулась с этим мужчиной. Он давно меня преследует. Хотя я не давала ему никаких оснований и поводов. Но ему что-то, видите ли, показалось. Вы знаете, у каждой женщины есть свой сумасшедший, как в каждом городе — свой городской. Вот уж не думала здесь встретить… (Она косится на молчащего Сергеева.) Ну что вы сурово молчите?.. Естественно, я не вчера родилась.

С е р г е е в: Для суровости я тоже ровным счетом не имею никаких оснований.

А н н а (помолчав): Вы — имеете. Хотя бы потому, что вон как рисковали из-за меня, по горам крутили. Ну не молчите, ну улыбнитесь!.. Ну, Дима! И поедем скорее обратно. Я уже так соскучилась по нашему «Ай-Петрику»!..

Сергеев снова сворачивает с шоссе, на дорожку, ведущую к морю. Но впереди ни шлагбаума, ни светлых корпусов — какие-то прибрежные сараи, ржавые днища суден, уходящий в море мол.

А н н а (обреченно): Я поняла. Я провинилась — и вы исключаете меня из лагеря. Хотя я, честное пионерское, ни в чем не виновата…

Машина останавливается у мола, Сергеев выходит и открывает дверцу Анны.

А н н а (выходя): …а вы вовсе не добрый волшебник, а злой, жестокий и несправедливый… (И вдруг она останавливается.) Боже… что же это?

С е р г е е в: От погони лучше всего уходить в сторону моря.

Возле мола чуть покачивается на волне изящная, белоснежная моторная яхта, и цветные флажки полощутся на мачте, и команда — старый моряк в тельняшке, но теперь в фуражке капитана, и матрос (бывший Официант) стоят в ожидании на палубе. И название яхты золотом сверкает на носу: «АНИТА»…

Анна глядит на яхту завороженно. Потом, обернувшись к Сергееву, обнимает его и целует.

Они всходят на яхту, капитан исчезает в рубке, матрос убирает канат.

А н н а: А собачку мы опять потеряли…

С е р г е е в: Опять найдем.

Вспенив винтами воду, «Анита» отваливает от мола.

Нос яхты рассекает волны.

Мягко тарахтит мотор. Тихая музыка. Сергеев и Анна с биноклем стоят у борта.

Плывет вдали берег — горы, скалы, зелень, дома, дворцы.

С е р г е е в: Левее — белое здание — Ливадия, царский дворец. А выше — дворец эмира бухарского. Видите?

А н н а: Да. А это — то самое «Ласточкино гнездо»?

С е р г е е в: Хотите, причалим?

А н н а: Нет. (Она опускает бинокль.) Здесь так хорошо. Никакой толпы… Одна вода, такая безмолвная, бездонная… Глубокая?

С е р г е е в: Эта яхта — не сон. Не исчезнет, можете не бояться.

Они идут вдоль борта, мимо салона с круглыми окошками; выходят на нос, где под тентом — плетеные кресла.

А н н а (садясь): А могу я задавать вопросы?

Сергеев накидывает на нее плед и садится тоже.

С е р г е е в: Конечно.

А н н а: Сколько — сегодня?

С е р г е е в: Сколько хотите.

А н н а: Три — чтобы не быть назойливой. Скажите… Почему вчера вы не сразу признались, что вы — не он?

Сергеев достает сигарету.

С е р г е е в: Вам этого хотелось. Я неправ?..

А н н а: Правы.

С е р г е е в (чиркая зажигалкой): У меня к вам тоже есть вопрос.

А н н а: Да ну?.. Это что-то необычное. Я слушаю, слушаю!

Но зажигалка у Сергеева все не загорается, сигарета не раскуривается, и вопроса нет. Анна улыбается.

А н н а: Я знаю ваш вопрос. О человеке у почтамта? Да?

С е р г е е в (хмуро): Я хотел спросить, можно ли закурить.

А н н а: Человек у почтамта — совсем не то, о чем вы думаете. Правда. И вообще я совершенно свободная, одинокая женщина. Вопрос закрыт? (Она смотрит на Сергеева.) А вы? Это мой второй вопрос.

С е р г е е в: Слишком свободный.

А н н а: Как это?

С е р г е е в: Если свобода — богатство, то я владею им в избытке. И не знаю, кому отдать лишнее.