Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Тилле сдержался. Он сообщил, что родился в тех местах, провел в Америке детство и юность.
— А потом, — продолжал Тилле, — вместе с Рудольфом Гессом, который тоже из наших краев, мы сели на корабль и пересекли океан, чтобы навсегда поселиться на земле предков и лучше служить нации.
Он не без основания полагал, что имя Гесса, заместителя Гитлера по партии, произведет должное впечатление.
Гейдриху был известен и этот факт из биографии Тилле. Он тепло улыбнулся гостю, подлил ему коньяку, пододвинул коробку с сигаретами.
— Где именно вы родились? — последовал новый вопрос.
При этом Гейдрих поглядел в глаза собеседнику, и Тилле стало не по себе от тяжелого, щупающего взгляда главы РСХА.
— Мамаша произвела меня на свет в Колумбии. Я вылупился из яйца в сотне миль от Боготы, на отрогах Восточных Кордильер — там находилась асьенда[27]моих родителей. Данное событие произошло в последний день августа первого года нынешнего столетия в двадцать часов сорок три минуты. Секунды я опускаю…
Тилле шутил, пытаясь избавиться от странного состояния неуверенности и тревоги, которое вдруг возникло у него в этом кабинете.
Гейдрих улыбнулся — одними губами, тогда как лицо оставалось неподвижным, — и спросил, имеются ли у Теодора Тилле родные в других странах.
— Только сестра, — последовал ответ. — Одна сестра, да и то не родная. Дочь моего дяди…
— За пределами Германии?
— Да.
— Где именно?
— Была в Соединенных Штатах.
— Была… Как это понять?
— До середины двадцатых годов дядя жил в Калифорнии, затем подписал контракт с русскими и уехал в Россию.
— Уехал один или с семьей?
— В Россию отправились все — он, жена, дочь. Контракт был подписан на пять лет. Вот он и поехал с семьей. Когда истек срок контракта, дядя вернулся в Калифорнию.
— Что делал в России ваш дядя?
— Он был инженером. Специализация — строительство заводов нефтяной химии. В России сперва наблюдал за сооружением крупного нефтеочистительного завода, затем налаживал на нем производство.
— Где он теперь?
— Увы, умер несколько лет назад. Вскоре за ним последовала жена.
— Дочь?
— Жива. Точнее, была жива еще год назад… я давно не имею вестей от кузины.
— У вас с ней неважные отношения? Ссора?
— Нет, здесь другое… — Тилле сглотнул ком. — Видите ли, она осталась в России.
— Осталась в России, — бесстрастно повторил Гейдрих. — Почему? Тоже подписала контракт?
— Ну что вы! О каком контракте речь! Эта особа ничего не умеет. Глупа как пробка. Вдобавок взбалмошна и своевольна.
— Что же тогда?
— Она выскочила замуж, вот что.
— Кто же супруг вашей кузины?
— Какой-то кавказец.
— Так они там и живут, в России? Где именно?
— Год назад жили в Баку.
— Вот как… — задумчиво проговорил Гейдрих. — А чем он занимается, этот ваш родственник?
— Вовсе он не мой! — Тилле обиженно дернул плечом. — Я и в глаза не видел этого типа. Известно лишь, что он инженер, был заместителем моего дяди.
— А знаете, это интересно. — Гейдрих прошелся по комнате. Вновь подсев к гостю, наполнил его рюмку: — Можно предположить, что человек, работавший заместителем крупного иностранного специалиста, после отъезда этого специалиста имеет шансы занять его пост.
— Все так и есть, группенфюрер, — сказал приободрившийся Тилле. — В своем последнем письме эта женщина хвастала, что супруг назначен главным инженером завода.
— Она не так уж глупа, любезный Тилле. Удивлены? Ну что ж, поясню свою мысль. Ведь ваша сестра скрыла от советских властей, что у нее есть брат в Германии и что он — нацист.
— Почему вы так думаете?
— Сами прикиньте!
— А ведь вы правы, — сказал Тилле. — Конечно, она скрыла это. Иначе русские не назначили бы мужа на столь высокий пост!
— Именно так, любезный Тилле.
— Теперь я начинаю понимать, почему письма из России шли в адрес нашей престарелой тетки. А уж она передавала их мне.
— Ну вот, все встало на место. Вы зря недолюбливаете свою далекую кузину… Как вы сносились с ней?
— Сказать правду, остерегался писать в Россию. Этим занималась тетка. Но и она писала весьма редко. За все время пять или шесть раз.
— Упоминалось ли в письмах ваше полное имя?
— Ни разу. От меня тетка имела строгое указание на этот счет.
— Очень хорошо.
Гейдрих нацедил себе сельтерской воды, посмотрел сквозь бокал на свет и заметил гостю, что вот так же бурлит и клокочет планета Земля. Имеется в виду реакция дипломатических кругов и мировой прессы на известные действия Германии в последнее время — в Австрии и Чехословакии.
Сделав паузу, он взглянул на Тилле. Тот сидел, уставясь в угол комнаты, и молчал.
— Все это только начало, проба сил рейха, — продолжал Гейдрих. — Достигнутое не идет ни в какое сравнение с тем, что намечено и предстоит свершить в ближайшем будущем. Перед нацией стоят задачи огромной важности. Решив их, немцы станут хозяевами Европы. И не только Европы…
— К чему вы все это, группенфюрер? — недовольно сказал Тилле. — Пытаетесь прощупать меня? Но мы с вами птицы из одного гнезда!
Гейдрих выпил бокал, пожевал губами. Он хотел ответить: «Хорошо, что ты напомнил о себе и что всплыла история с этой твоей кузиной и ее мужем». Но сказал другое:
— Вчера я долго беседовал с фюрером. Он принял решение укрепить нашу службу. И первым назвал ваше имя.
Гейдрих встал. Поднялся и Тилле.
— Это связано с заграницей? — спросил он.
— В какой-то степени да. Надеюсь, вы не против?
— Против? — вскричал Тилле и стиснул кулаки. — Я горд, счастлив, черт меня побери!.. Ах, глупец, и зачем только я притащился сюда!
— Что все это означает? — строго сказал Гейдрих. — Извольте объясниться!
— Означает, что я предвидел, чем закончится разговор. Не зря же вы так подробно выспрашивали меня про Южную Америку. Теперь я буду послан консулом в какую-нибудь вшивую провинцию за океан. Как же: заграничная работа, особое доверие, почет, честь!.. На деле же буду делать третьесортную работу вдали от родины, пока не подохну от какой-нибудь экзотической хвори или пули наемного убийцы… И все потому, что осмелился напомнить о своем существовании. Будто не я сто раз вставал под огонь за фюрера и нацию… Дурень я, дурень: возомнил, что на старости лет заслужил солидный пост в партии или, скажем, в СС. Боже, вот ведь как ошибаются люди!