Теперь рассмотрим дополнительные соображения относительно возникновения договора денежного банковского вклада с частичным резервированием. Одна из существенных проблем заключается в огромной теоретической трудности, которая, учитывая сложную и абстрактную природу социальных процессов, связанных с кредитом и деньгами, лишает множество людей, и даже тех, кто наиболее вовлечен в эти процессы, способности анализировать и постигать последствия, в конечном счете вызываемые кредитной экспансией. Фактически на протяжении всей человеческой истории большинство людей в целом считало воздействие кредитной экспансии на экономику позитивным, и по большей части внимание обращалось на ее наиболее бросающиеся в глаза краткосрочные результаты (приливы оптимизма и экономический бум). Однако что можно сказать о самих банкирах, которые на протяжении всей человеческой истории множество раз переживали «набеги на банки» и кризисы, периодически и весьма серьезно подвергавшие опасности их бизнес и даже разрушавшие его? Учитывая, что банкиры в первую очередь страдают от последствий, вызываемых операциями с частичным резервированием, можно было бы подумать, что в их собственных интересах изменить свои методы ведения дел и приспособить их к традиционным принципам права (т. е. к 100 %-ным наличным резервам). Даже Людвиг фон Мизес поначалу разделял эту идею[393], но ее не подтверждает ни теоретический анализ, ни исторический опыт, который показывает, что банки вновь и вновь склонялись к частичному резервированию (несмотря на связанные с ним огромные риски). Действительно, даже когда банкирам известно, что банк с частичным резервированием в долгосрочной перспективе обречен на крах, создание денег из ничего – возможность, предоставляемая кредитной экспансией, – генерирует столь гигантские прибыли, что банкиры в конечном счете поддаются искушению вернуться к частичному резервированию. К тому же ни один конкретный банкир не может быть абсолютно уверен, что именно его банк будет одним из тех, кто приостановит платежи или разорится, так как каждый из них всегда надеется, что ему удастся «соскочить» до того, как разразится кризис, добиться погашения кредитов и избежать неплательщиков. Таким образом, возникает типичная ситуация трагедии общинных выгонов – процесс, который известен тем, что запускается всякий раз, когда неадекватно определены или защищены права собственности третьей стороны (как в интересующем нас случае). В главе 8 мы изучим этот процесс во всех подробностях. В свете вышесказанного неудивительно, что банки сталкиваются с неодолимым искушением расширить свой кредит раньше других банков и, следовательно, получить полностью преимущества барышей от экспансии, оставив остальные банки и всю экономическую систему в целом совместно нести крайне болезненные последствия, которые в конечном счете неизбежно возникнут[394].

В заключение скажем, что, как мы увидим в главе 8, техническая невозможность застраховать риск изъятия депозитов посредством частичного покрытия резервами также объясняет тот факт, что сами банкиры были главными защитниками существования центральных банков, которые в качестве кредиторов последней инстанции могли гарантировать их выживание в ходе паники[395]. С этой точки зрения историческое возникновение центральных банков как институтов было неизбежным результатом привилегии, которая позволяет банкам путем поддержания коэффициента частичного резервирования отдавать в виде кредитов бóльшую часть денег, принятых на депозит. Кроме того, очевидно, что до восстановления традиционных принципов права, а значит, требования 100 %-ного резервирования, нельзя ни обойтись без центрального банка, ни ввести истинно свободную банковскую систему, подчиненную праву, которая не будет оказывать негативного влияния на экономическую систему, регулярно вызывая дестабилизирующие фазы искусственной экспансии и экономического спада[396].