Основным препятствием на пути прогресса стали консервативные — если точнее, реакционные — элементы в правительстве Цин. Апеллируя к самому мощному императиву китайского политического мышления, то есть к традиции, они утверждали, что возвеличивать варваров, перенимая у них знания и навыки, значит впадать в ересь и унижаться.

Это приведет к утрате народной поддержки, что воспринималось как первейшая потребность нации. Конфуцианские принципы были несовместимы с утилитаризмом, а конфуцианский космологический миф все наводнения, засухи и землетрясения, случившиеся в те годы, объяснял тем, что западные инновации потревожили духов ветра и воды. Рациональные же доводы сводились к тому, что западная технология, несмотря на все ее достоинства, потребляет ограниченные природные ресурсы, а также создает социальную несправедливость, когда богатый, используя машины, становится еще богаче, а бедный, оставшись без работы, впадает в нищету. Кроме того, любые действия, мотивом которых является только прибыль, в конечном счете приводят к разорению. Поэтому, несмотря на постоянные усилия талантливых министров-реформаторов и мыслителей, процесс равнения на Запад был очень осторожным и медленным.

Ни в одной области вторжение Запада не было таким явным, как в распространении миссионерства, которое получило свободу после опиумных войн, — мирные договоры с иностранными государствами гарантировали терпимость к христианству. На протяжении нескольких лет Франция, стремившаяся ослабить влияние Британии, создавала в Китае католические миссии, и к концу столетия в них насчитывалось девятьсот священников. Протестантские миссионеры всевозможных религиозных направлений — баптисты, методисты, пресвитерианцы — поддерживались многочисленными обществами, которые в конце XVIII века внесли свой вклад в «Евангелическое возрождение» в Великобритании и в «Великое пробуждение» в США (британские Лондонское миссионерское общество и Церковное миссионерское общество, а также американское Международное библейское общество). К концу столетия в Китае работали более трех тысяч протестантских миссионеров, девяносто процентов которых были американцами и англичанами, причем половину из них составляли женщины.

Железная дорога и телега, приводимая в движение огнем. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева

Влияние этих людей, в большинстве своем отважных и преданных идее, было неоднозначным, но всегда значительным. Как проповедники христианской веры они потерпели неудачу: за полвека упорной работы они сумели обратить в христианство лишь три четверти миллиона человек — капля в море по сравнению с населением Китая. Однако результаты их деятельности в миру впечатляют. Миссионеры открыли тысячи школ, приютов, центров обучения для слепых и глухих, центры реабилитации для курильщиков опия и пункты помощи голодающим. Они построили сотни больниц и пунктов раздачи бесплатных лекарств, а также медицинские школы, давшие образование сотням китайских врачей; они консультировали чиновников по вопросам здравоохранения и санитарии, водоснабжения, содержания государственных больниц и медицинского образования. Они активно защищали права женщин, которые традиционно находились в полной зависимости от родителей или мужа, а также были лишены доступа к образованию и государственной службе. Они открыли первые школы для девочек, а их решительная борьба против традиции бинтовать девочкам ноги привела к тому, что в начале XX столетия эта практика была запрещена. Их типографии выпускали огромное количество книг и научных работ, а также труды по мировой истории и международному праву. Таким образом, миссионеры сыграли важную роль в процессе модернизации. С ними дружили многие китайские реформаторы, и в 90-х годах XIX века новую волну реформ возглавили обращенные в христианство уроженцы открытых портов, где влияние Запада ощущалось сильнее всего.

Однако несмотря на все эти достижения, многие действия миссионеров вызывали враждебность местного населения. Во-первых, неприятие вызывала практика помещения детей в католические приюты, где их крестили и воспитывали — как правило, этим занимались монахини — в христианской атмосфере; иногда миссионеры даже предлагали деньги родителям, чтобы те отказались от своих детей. Миссионеры использовали привилегию экстерриториальности, чтобы вмешиваться в дела местных властей, и обращали в христианство наименее законопослушных граждан, тем самым беря их под свою защиту. Церкви строились без учета принципов геомантии (фэн-шуй), и кроме того, миссионеры показали себя решительными противниками других древних верований и ценностей, таких как поклонение предкам, внебрачное сожительство и участие в праздниках, в том числе посещение театра, а также с пренебрежением относились к Конфуцию.

Когда недовольство крестьян перерастало в бунты, миссионеры, пользуясь правами, предоставленными им мирными договорами, требовали возмещения ущерба, который производился за счет налогоплательщиков. Кроме того, дополнительные средства приходилось тратить на проведение праздников, поскольку христианам запрещалось принимать в них участие. Сами новообращенные, находясь под покровительством миссионеров, вели себя высокомерно по отношению к соотечественникам. Страсти накалились еще больше после серии оскорбительных антихристианских публикаций, в которых демонизировались миссионеры, обвиненные в тяжких сексуальных преступлениях и садизме. На протяжении всего XIX века действия Запада не давали Китаю особого повода для любви к себе, и в конечном счете необычного вида белокожие люди с бородами, длинными носами и в облегающих одеждах — не говоря уже об их предполагаемом пристрастии к чаю и ревеню, без которых они якобы ослепнут, — стали объектом ненависти, причем миссионеры считались такими же «чужеземными дьяволами», как и все остальные.

Проповедническая деятельность миссионеров не имела успеха у низших слоев населения, а у аристократов и ученых просто не было на это времени. Такая ситуация коренным образом отличалась от той, что сложилась в Японии, где 30 процентов обращенных в христианство составляли самураи, а образованные христиане играли важную роль в интеллектуальной жизни нации. Христианский элемент в восстании тайпинов, к которому добавились подозрения о влиянии христианства на «Общество Белого лотоса», похоже, убедили высшие классы китайского общества в опасности христианской религии для общественной и политической жизни империи. Кроме того, под сомнение ставилась сама ценность христианской веры. Еще в 1640 году буддисты и приверженцы конфуцианства писали: «Если бог действительно добр и всемогущ, как утверждают христиане, то почему позволил Адаму и Еве совершить грех, такой тяжкий, что он позорным пятном лег на все последующие поколения?»

Как бы то ни было, но в одной сфере влияние миссионеров было, безусловно, благотворным. Это влияние осуществлялось через книги и периодические издания реформистского толка, издававшиеся протестантами с начала 80-х годов XIX века. Пик издания этой литературы приходится на 90-е годы. Это был голос, «разбудивший» многих китайцев и заставивший их поверить в реформы — в идеи прогресса, пользы научных достижений и нового мирового порядка, предполагающего гармонию и мир. Даже если китайцы приходили к выводу, что можно отвергнуть христианского бога, но принять прогресс, этим они все равно были обязаны миссионерам.