Она была полна желания подарить любимому такое же острое наслаждение, какое испытывала сама. Теперь ее губы прикасались к его коже, оставляя влажный след, и от этого Филиппа обдавало жаром. Губами она ощущала биение его сердца, а кончики ее пальцев, ласкавшие его, ускоряли его движения.

Его пальцы скользили по ее рукам, пока их ладони не встретились. Открыв глаза, Адриенна заметила, что он наблюдает за ней. Их пальцы переплелись, сжались еще крепче, обещая еще большее наслаждение.

Самолет несся сквозь облака, но их тесно сплетенные тела не ощущали его крена – они чувствовали только движение и трепет друг друга. Внизу, окутанный дымкой, приближался Париж. Адриенна выкрикнула имя любимого и тем самым сказала Филиппу все, что ему хотелось услышать.

– Завтра мы улетаем в Нью-Йорк.

Филипп перенес телефонный аппарат на подоконник и выглянул из окна. Париж блестел под дождем, небо было серым, как олово. Не в первый уже раз Филипп пожалел, что отпустил Адриенну одну.

– Очень мило с твоей стороны сообщить мне об этом. Молодой человек не принял сарказма Спенсера близко к сердцу.

– Но ведь человек имеет право на некоторое уединение во время своего медового месяца.

– Что касается твоей свадьбы, – проворчал Спенсер, зажимая в зубах трубку, – прими мои поздравления.

– Спасибо.

– Ты мог бы дать мне знать заранее.

– Все это произошло неожиданно для меня самого. Но это не освобождает вас от обязанности преподнести мне подарок, старина. Я жду чего-нибудь дорогого и выбранного со вкусом.

– Если я не включу нелестного письменного замечания в твое досье, это будет для тебя прекрасным подарком. Тайком, минуя все легальные каналы, проникнуть в забытую богом страну и сделать это за моей спиной, в то время как мы увязли в делах по уши!

– Любовь может сотворить с человеком удивительные вещи, Стюарт. Уверен, что вы об этом помните. Что же касается нашего дела, я вовсе не забросил его. Мой информатор сообщает, что наш знакомый решил отойти от дел, собственно, уже отошел. И сейчас его нет на континенте.

– Черт возьми!

– Но могу сообщить, что мне, возможно, удастся компенсировать вам эту потерю.

– Как это?

– Помните Рубенса, который был украден из коллекции Ван Вайса около четырех лет назад?

– Это было три с половиной года назад. Украли не только Рубенса, а еще две картины Коро[43], одну Уайета[44]и рисунок Бердсли[45].

– У вас феноменальная память, капитан. Но что касается возвращения Рубенса, тут я могу вам помочь.

– Каким образом?

– У меня есть возможность до него добраться. Филипп улыбнулся, вспомнив, как свет его фонарика упал на картину Рубенса, когда они с Адриенной были в сокровищнице Абду.

– Возможно, Рубенс поможет вам найти и остальные картины.

– Хочу, чтобы ты завтра был в Лондоне, Филипп, и представил мне полный отчет.

– Боюсь, что не смогу, я уже дал обещание быть в другом месте. Но через несколько дней я сообщу вам все, что мне известно. При условии, что мы придем к соглашению.

– Какому еще соглашению? Если у тебя есть информация относительно краденых картин, то твоя обязанность немедленно сообщить ее мне.

Филипп услышал, как дверь открывается. Вошла Адриенна, и молодой человек широко улыбнулся. Ее волосы были влажными, а лицо раскраснелось от быстрой ходьбы.

– Капитан, я прекрасно знаю свои обязанности. – Филипп обнял Адриенну за талию и поцеловал в макушку. – У нас будет приятная и долгая беседа. Подумайте, сможете ли вы прилететь в Нью-Йорк. Я хочу познакомить вас со своей женой. – Филипп повесил трубку и поцеловал Адриенну. – Ты замерзла.

Он взял ее руки в свои и начал их растирать.

– Ты разговаривал с капитаном Спенсером?

– Он шлет нам поздравления.

– Я польщена. – Адриенна поставила сумку с покупками. – Он очень рассержен?

– Очень. Но я знаю, чем его умаслить. Купила что-нибудь и для меня?

– Да. Я выбирала для Селесты шарф от Гермеса и увидела вот это.

Она вытащила из сумки свитер из кашемира под цвет глаз Филиппа.

– Ты ведь не взял в Париж ничего теплого. Дома у тебя, наверное, их дюжина.

Он был тронут.

– Но там у меня нет свитера, подаренного тобой. Ты поэтому не разрешила тебя сопровождать?

– Нет. Мне надо некоторое время побыть одной. Подумать. Я позвонила Селесте. Все доставлено мне на квартиру. Она распаковала китайскую шкатулку.

– А ожерелье?

– Оно там, куда я его положила. Я просила ее оставить его в шкатулке. Предпочитаю сама заняться им, когда мы вернемся.

– Кажется, ты обо всем подумала. – Он коснулся пальцем ее подбородка и заставил наклонить голову. – Почему ты не говоришь мне всей правды?

Адриенна глубоко вздохнула.

– Филипп, я отправила письмо отцу. Я сообщила ему, что «Солнце и Луна» у меня.

– Я очень обиделась, что ты не пригласила меня на свадьбу.

– Селеста, я же объяснила тебе, что это не более чем хитрый ход.

– Все равно я должна была там присутствовать. – Селеста уже повязала новый шарф на шею и смотрелась в зеркало, придирчиво изучая свое отражение. – Кроме того, насколько я могу судить, избавиться от такого человека, как Филипп Чемберлен, совсем непросто. – Селеста улыбнулась и провела пальцами по шарфу, лаская его. – Двадцать лет назад я бы поборолась с тобой из-за такого мужчины.

– Как бы то ни было, но, как только дела будут закончены, каждый из нас пойдет своей дорогой.

– Моя дорогая, – Селеста оторвалась от зеркала и повернулась, чтобы увидеть лицо Адриенны, – ты далеко не такая хорошая актриса, какой была твоя мать.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты влюбилась в него. И я очень рада за тебя.

– Чувства не имеют отношения к делам. – Адриенна беспокойно начала вертеть кольцо на пальце. – У нас с Филиппом соглашение.

– Дорогая, – Селеста поцеловала Адриенну в щеку, – чувства меняют все. Хочешь поговорить об этом?

– Нет, – вздохнула Адриенна, досадуя, что ответ ее прозвучал жалобно. – По правде говоря, я и думать-то об этом не хочу. У меня и так есть о чем поразмыслить.