чтобы понять, что пятнадцать сотен кубинцев не так хороши, как двадцать пять тысяч".

У Кеннеди были сомнения по поводу плана вторжения, и Бисселл удовлетворил каждое из них. Согласно плану, изгнанники должны были высадиться вблизи города, расположенного под суровыми горами Эскамбрай, но Кеннеди опасался, что это будет слишком "шумно". Бисселл удовлетворил его, выбрав отдаленный пляж в ста милях к востоку, в заливе Свиней. Когда Кеннеди забеспокоился, что использование шестнадцати замаскированных самолетов для первой волны авиаударов увеличит вероятность того, что роль ЦРУ станет очевидной, Бисселл согласился сократить флот до восьми. Кеннеди настаивал на том, что вооруженные силы США не должны участвовать в операции; Бисселл заверил его, что в этом нет необходимости.

Историки давно задаются вопросом, почему Бисселл позволил провести операцию, несмотря на эти серьезные изменения, вместо того чтобы сообщить Кеннеди, что они значительно снижают шансы на успех.

"[Он] все еще считал, что она будет успешной, даже в измененном виде", - писал один из историков. "Личная гордость и амбиции, возможно, также побуждали Бисселла принимать все новые изменения и риски. От этой операции зависела его репутация в ЦРУ и администрации Кеннеди, а также его положение как наследника Аллена Даллеса. Отказ от операции был бы равносилен конфискации. Ничто в характере Бисселла не указывает на то, что такой исход был бы для него приемлемым. Другая возможная причина... заключалась в том, что Бисселл полагал, что президент Кеннеди не допустит провала операции - сделает все необходимое для ее успеха, даже если это будет означать отправку американских вооруженных сил на помощь. Возможен и другой вариант: Бисселл полагал, что мафия наконец-то возьмет себя в руки и уберет Кастро до вторжения или одновременно с ним".

Бисселл проигнорировал последнее, самое важное предупреждение. Оно прозвучало утром в воскресенье, 9 апреля, всего за восемь дней до того, как армия изгнанников должна была ворваться на берег залива Свиней. Бисселл находился у себя дома в районе Кливленд-Парк в Вашингтоне, когда в его дверь позвонили. За дверью стояли Джейкоб Эстерлайн, сотрудник ЦРУ, которого он назначил ответственным за операцию, и полковник Джек Хокинс, старший военный планировщик. Они были явно перевозбуждены после мучительной ночи. Бисселл ввел их в кабинет, и они излили ему душу. Они рассказали ему то, что он уже знал: новый десантный пляж изолирован, на нем нет местного населения, которое могло бы поддержать захватчиков, и мало путей отхода; не будет достаточного воздушного прикрытия, чтобы предотвратить контратаку Кастро; секретность, которая была важной частью первоначального плана, испарилась. Учитывая эти новые условия, говорили они Бисселлу, вторжение наверняка закончится "ужасной катастрофой". Если Бисселл не отменит его, они уйдут в отставку.

Даже это обращение двух самых важных специалистов по планированию операции не заставило Бисселла сдвинуться с места. Он сказал им, что заговор слишком далеко зашел, чтобы его можно было отменить, и, по словам Хокинса, "убедительно попросил нас не бросать его на произвол судьбы в столь позднее время". В конце концов, его призыв к патриотизму и чувству собственного достоинства одержал верх. Когда они отъезжали от его дома, последний шанс исчез вместе с ними.

"Мы совершили плохую ошибку, не придерживаясь своего мнения и не уйдя в отставку", - сетовал позже Хокинс.

Не менее поразительно и то, что оба офицера считали Бисселла единственным объектом своего обвинения. Аллен настолько дистанцировался от планирования операции, что они и не думали обращаться к нему.

На пресс-конференции 12 апреля Кеннеди заявил, что "интервенции на Кубу со стороны вооруженных сил США не будет ни при каких условиях". На следующее утро самолеты ЦРУ начали перебрасывать кубинских изгнанников из тренировочного лагеря в Гватемале на базу Хэппи-Вэлли на Карибском побережье Никарагуа. Перед рассветом 17 апреля эмигрантский контингент численностью около четырнадцатисот человек высадился на берег залива Свиней. Тысячи кубинских солдат контратаковали. Командовать войсками прибыл сам Кастро.

Когда эти новости дошли до Вашингтона, полковник Хокинс сделал звонок, разбудив своего начальника, генерала Дэвида Шоупа, командующего Корпусом морской пехоты. Он сообщил Шоупу, что все будет потеряно, если американским самолетам не будет отдан быстрый приказ нанести удар по войскам Кастро.

"Вы должны связаться с президентом", - умолял Хокинс. "Мы потерпим неудачу".

"Бог свидетель, я ничего не могу сделать", - ответил Шуп.

Кеннеди ясно дал понять, что не будет использовать американскую военную мощь для поддержки вторжения. Но когда наступил решающий момент, он отказался изменить свое решение. Сообщение о его решении было передано по радио из Вашингтона на базу в Хэппи-Вэлли. Старший офицер там, полковник Стэнли Бирли, командующий Национальной воздушной гвардией штата Алабама, с досадой бросил фуражку на землю.

"Вот и вся война, мать ее!" - поклялся он.

В тот мучительный день силы вторжения были рассеяны кубинской артиллерией, атакованы кубинскими бомбардировщиками и перебиты кубинскими войсками. Аллен был рядом. Он не находился в самолете-наблюдателе или на борту одного из многочисленных американских военных кораблей, стоявших у побережья Кубы. Вместо этого он находился в Сан-Хуане (Пуэрто-Рико), где вместе с Маргарет Мид и доктором Бенджамином Споком выступал на съезде молодых бизнесменов. Московское радио сообщило, что он прибыл в Сан-Хуан, чтобы "лично командовать агрессивными действиями против Кубы". Это было логичным предположением: что еще делать руководителю секретной службы в то время, когда его служба начинает свою самую малозаметную операцию в истории? Правда оказалась более прозаичной. Аллен занимался тем, чем и должен был заниматься: произносил безвкусную речь, в то время как люди, которых он помог отправить на войну, умирали на пляже неподалеку.

"Ну, как дела?" - спросил он помощника, который встречал его самолет поздно вечером в Балтиморе.

"Не очень хорошо, сэр", - последовал ответ.

"Ах, вот как?"

По дороге в дом Аллена в Джорджтауне они общались. Когда они приехали, Аллен пригласил своего помощника выпить. За виски он сместил тему разговора с Кубы и начал бесцельно болтать. Позже помощник описал этот момент одним словом: "нереально".

На следующий день на совещаниях в Белом доме Кеннеди отбивался от очередных просьб направить американские войска на поддержку захватчиков залива Свиней. Самые сильные из них исходили от начальника военно-морских операций адмирала Арлея Берка, который пришел в Овальный кабинет поздно вечером вместе с не менее взволнованным Бисселлом.

"Позвольте мне взять два истребителя и сбить эти вражеские самолеты", - умолял Берк.

"Нет", - ответил Кеннеди. "Я не хочу втягивать в это Соединенные Штаты".

"Могу ли я не посылать воздушный удар?"

"Нет."

"Можем ли мы прислать несколько самолетов?"

"Нет, потому что они могут быть идентифицированы как Соединенные