Берни провела по лицу тыльной стороной руки. Черт, она на самом деле расстроилась. А как она боялась, что превратится в кровожадное существо вроде Мэсси и его бандюг! Коул уже почти скучал по прежнему Хасинто, где все понимали, что жизнь у солдата настолько напряженная и опасная, что ему трудно сохранить нормальную психику. Не то чтобы бойцы часто теряли над собой контроль — просто сказывалось воздействие длительной войны, и только.

— В тот день, когда меня уволили из Двадцать шестого полка, я чувствовала себя так, словно потеряла семью, — в конце концов заговорила Берни. — Двадцать два года. Мой старик сказал, что не узнал меня, когда я вернулась домой.

— Черт возьми, детка, а я и не знал, что у тебя был старик.

— Он был фермером. — Больше она ничего не сказала. Это кое-что объясняло и одновременно порождало множество вопросов. Она оглянулась на гражданских. — Безмозглая корова! Она еще прибежит к нам с воплями о помощи, когда у нее в доме появится толпа бродяг.

— Кстати, о бродягах; что ты собираешься делать со своим личным пленником?

— Они уже ждут не дождутся, когда можно будет от него избавиться, да?

— Ты не можешь держать его здесь бесконечно. Что бы там ни думал Председатель, у нас нет лишних продуктов и людей для охраны, чтобы несколько подонков годами сидели под замком сложа руки.

— Да, я понимаю.

— Я не говорю, что правосудия не нужно, но чем дольше ты ждешь, тем сложнее его совершать.

— А если бы на его месте был червь, что бы мы с ним сделали?

— Порубили бы в капусту, детка. Ты бы и глазом не успела моргнуть.

— Значит, этот мешок с дерьмом был прав. У нас действительно двойные стандарты, и мы действительно слабы.

— Теперь понимаешь, почему я тебя спросил насчет войны с людьми?

Берни пожала плечами:

— А потом деловые партнеры Мэсси захотят за него отомстить. И понесется…

— Да уж, старая вражда не ржавеет.

По крайней мере, она рассмеялась. А человек, который может смеяться, еще жив.

— Ладно, пошли, пора поработать грузчиками, — сказала она. — Там еще кучу кораблей нужно разгрузить. Честная тяжелая работа.

Когда они уходили, Коул пару раз оглянулся и заметил двух женщин из Пелруана, которые наблюдали за ними с выражением сильного недоверия на лицах. Значит, кое-кто из местных считает, что солдаты недостаточно цивилизованны, в отличие от прочих приличных людей; а солдаты, в свою очередь, думают, что бродяги не относятся к роду человеческому.

Черт побери, общество уже разделилось на касты. Да, человек в любой обстановке сразу находит, на кого бы взглянуть сверху вниз.

Пристань для малых судов. МБВ, на следующее утро

— А мне плевать, что это парламентер, — сказал Майклсон. — Увидите хоть что-нибудь подозрительное — открывайте огонь.

К пристани медленно, рывками приближалась небольшая надувная лодка; на длинной антенне развевался квадратный кусок грязно-белой ткани. Дом видел только одного человека у руля — мужчину лет двадцати — двадцати пяти, с автоматом за спиной.

Маркус прицелился в лодку. Пристань возвышалась над водой и находилась примерно на уровне палубы патрульного катера.

— Так точно, капитан…

— Я слышу в вашем голосе нотку сомнения, сержант Феникс. Когда у нас выдастся спокойная минутка, я поставлю вам выпить и расскажу несколько страшных историй из своего опыта — о хитростях пиратов.

Маркус проворчал:

— Договорились.

Дом совершенно не доверял бродягам, в том числе и этому, в резиновой лодке. Он не торопясь прицелился. Человек заглушил подвесной мотор, и волны вынесли лодку к пристани. Бродяга ухватился за нижнюю ступеньку металлической лестницы.

Майклсон взглянул на него сверху вниз.

— Значит, поговорить хотите, — произнес он. — Я капитан Квентин Майклсон. Я тебя где-то видел. Не приходилось ли мне когда-нибудь топить твою посудину?

Бродяге было не смешно.

— Можешь называть меня Эд. Вы удерживаете члена нашего руководства, и мы хотим обсудить условия его освобождения.

— А почему ты думаешь, что мы захотим с тобой разговаривать?

— Потому что мы знаем, что он жив, и вы до сих пор не пристрелили меня.

— Допустим, нам это интересно; и что вы нам можете предложить?

— Если освободите его, мы не будем заходить на Вектес. — Эд, наклонив голову, настороженно посматривал на Маркуса. — А вы будете держаться подальше от наших территорий.

Дом ожидал, что Майклсон разразится речью офицера КОГ насчет того, кому принадлежат эти территории и острова, но тот просто проигнорировал эту реплику.

— А почему вы думаете, что я буду вести переговоры с преступниками, нападающими на невооруженные рыболовные суда?

— Мы ваши лодки не трогали, приятель. По крайней мере, в последнее время.

— Как это благородно с вашей стороны. Может быть, «Улов» потопила какая-то дочерняя компания вашего бродяжьего холдинга?

— Я тебе говорю: не трогали мы ваших рыбаков. — Эд держался настороженно — возможно, ожидал, что Маркус откроет огонь. Дома удивила его смелость — явиться прямо на военную базу, надеясь на то, что КОГ не захватит его в плен. — А вы потеряли лодку?

— Тебе, черт побери, не хуже меня это известно.

— Не буду тратить время, пытаясь тебя переубедить.

— Если бы я собирался передать этого господина вам, вместо того чтобы поставить его к стенке, как он того заслуживает, — сказал Майклсон, — то я бы предпочел вести переговоры лично с членами вашего руководства.

— Я спрошу. Я просто посыльный.

— И еще, в качестве демонстрации доброй воли я бы провел выдачу в вашем главном поселении.

— Мы не настолько глупы и не настолько доверчивы.

— Тогда они могут приехать сюда. Обсудим, как жить дальше.

— Я думаю, — сказал Эд, — что они захотят встретиться на нейтральной территории. В выбранное ими время. Сам знаешь, как такие дела делаются.

Майклсон скрестил руки на груди.

— Вам лучше придумать что-нибудь более увесистое и подкрепить это чем-нибудь еще. Возвращайся, когда сможешь мне что-то предложить, — если сможешь.

Эд оттолкнулся от лестницы и завел мотор. Уплывал он гораздо быстрее, чем приплыл, оставляя за собой широкую полосу пены. Дом ждал, когда Майклсон сообщит остальным, что он на самом деле намерен делать.

— Звучит как простая, справедливая сделка. — Маркус опустил автомат. — А что на самом деле?

— Думаю, Эд тоже пытается это изобразить, — ответил Майклсон. — Но это вам не международная дипломатия, сержант. Мы не ведем переговоров с организованной преступностью. А они очень организованны. Позвольте мне кое-что вам показать.