Этот вопрос звучит из моих уст слишком часто, он словно висящее над нами проклятье.

– Поедем к нему разбираться, кто эта девушка, – говорит Максим.

– Лучше нам вернуться на яхту, – рекомендует японец.

– Ну уж нет, – скрипит зубами мажорка. – Я должна знать, с кем отчим… кхм! – она кашляет и поправляет себя, чтобы никогда больше этого человека даже приблизительно своим отцом, пусть и формально, не называть. – С кем Альберт Романович так жестоко обошелся. Поехали!

Но прежде, чем выйти на улицу, туда отправляется Сэдэо – проверить обстановку. Пока он это делает, Максим вызывает со своей новой простенькой мобилки такси. Когда машина приезжает, называет адрес. Но это не квартира, где живет отчим, а офис компании, которой владеет Альберт Романович. Если, конечно, он там, а не уехал куда-нибудь по делам. Некоторые из которых, как мы успели убедиться, очень грязные и даже отвратительные. И это ещё мы остальные видеозаписи не смотрели. Могу себе представить только, какие ужасы там творятся. Наверняка миллионер привык так развлекаться, и для него это естественно.

Мы приехали к старинному зданию в центре Москвы, неподалеку от Тверской. Дом был небольшой, всего три этажа, но зато с собственным двором, въезд в который преграждал шлагбаум. Когда мы вошли в холл, навстречу поднялся охранник – крупный мужчина в костюме и с металлодетектором в руке.

– Добрый день. Вы к кому?

– Мне нужен Альберт Романович, – сказала Максим.

– Вам назначено?

– Я его падч… дочь, – жёстко ответила мажорка. Представляю, как противно теперь ей было это говорить.

– Простите, я вижу вас в первый раз, мне нужно видеть ваш паспорт.

Максим достала документ из куртки, протянул охраннику. Тот раскрыл страницы, посмотрел, сравнил фотографию с оригиналом.

– Извините, но у вас другая фамилия, – заметил он и вернул паспорт. – Я не могу вас пропустить.

– Позвоните Альберту Романовичу, – потребовала Максим.

– У меня нет на это полномочий, – невозмутимо ответил охранник.

Максима сжала кулаки. «Всё. Сейчас набросится на него», – подумал я, но не угадал. Резкое и короткое движение рукой сделала не мажорка, а Сэдэо. С помутневшими вмиг глазами охранник, который был крупнее японца раза в два и выше на целую голову, медленно осел. Телохранитель его придержал, чтобы не было грохота, и усадил на стул.

– Скорее, – сказал он. – Сейчас другие набегут. Наверняка он тут не один.

Мы спешно двинулись вглубь здания. Судя по тому, как быстро шли в нужном направлении, Максим тут раньше бывала, потому вскоре мы оказались в приемной главы компании. Здесь нас встретило новое препятствие – девушка-секретарь модельной внешности. Когда мы ввалились в её пространство, она возмущенно воскликнула:

– Господа, вы к кому?!

– К нему, – кратко бросила Максим.

– К нему нельзя, у него…

– Мне, – мажорка остановилась и вперилась взглядом в девушку. – Можно. Узнаешь?

– Вы Максим Альбертовна… – пролепетала секретарь и больше попыток остановить нас не делала.

Мы вломились в кабинет в тот самый момент, когда его хозяин весело болтал с кем-то по телефону, уложив ноги на стол. Увидев нас, спешно попрощался и положил трубку.

– Максим, что всё это значит? – требовательно спросил он, убрав ноги и нахмурившись.

Мажорка подошла к нему, молча вставила в ноутбук флэшку, нажала на файл. Развернула монитор к отчиму и сказала:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Объясни, какого черта там произошло?!

Альберт Романович сначала сохранял невозмутимый вид, но затем, когда по кабинету стали звучать истошные крики насилуемой девушки, сильно побледнел и резко захлопнул крышку ноутбука. Затем ослабил галстук и откинулся на спинку кресла. Глаза его забегали из стороны в сторону.

– Как вы это нашли? – сиплым голосом спросил он.

– Ты не ответил на мой вопрос, – разделяя слова, сказала Максим.

– Я не обязан тебе на него отвечать! – вдруг взвизгнул Альберт Романович. Он попытался вскочить, но мажорка резко ударила его в плечо, и отчим повалился обратно.

– Что ты вытворяешь?! – заорал он.

– Заткнись, – потребовала Максим. – Здесь я спрашиваю, ты отвечаешь.

В эту секунду дверь снова резко распахнулась, внутрь ввалились два охранника с пистолетами.

– Альберт Романович, с вами всё в порядке?! – они навели на нас оружие, глазами оценивают обстановку. На заднем плане маячит перепуганная модель-секретарша. Войти внутрь она отчаянно боится.

– Пошли оба на фиг отсюда!!! – заорал глава компании, едва не срываясь на фальцет. Охранники нехотя молча опустили оружие. – Во-о-он, я сказал!!! – после этого двое также неспешно, пытаясь сохранить чувство собственного достоинства, попятились и закрыли дверь. Я бы на их месте после такого оскорбления уволился по собственному желанию.

– Говори, – потребовала Максим. Для придания своим словам пущей убедительности она вытащила из-за пазухи пистолет (это Сэдэо ей вручил, так я понимаю) и уперла ствол в столешницу, давая понять: шутить не будет. Альберт Романович мельком глянул на вороненый металл. Не знаю, поверил или нет в возможность быть убитым собственной падчерицей, но молчать дольше не стал.

– Я тебе уже говорил. Иногда в том загородном доме я провожу вечера в кругу своих друзей. Мы развлекаемся. Секс, наркотики, рок-н-ролл, в общем. Ну, с девушками, конечно. Мы же не гомики какие-нибудь, – рассказал Альберт Романович.

– Зачем столько видеокамер в доме?

– Ну… – отчим стушевался, пожевал губами. – Я потом люблю иногда пересмотреть самые… забавные моменты. И… ну… передёрнуть разок-другой. Ну, ты меня понимаешь, как мужчина мужчину? – последнюю фразу он сказал почему-то мне.

Я бы сейчас с удовольствием сам съездил ему по наглой роже, но между нами Максим и длинный стол.

– А та девушка, которую ты изнасиловал, кто она? – интересуется мажорка. Голос у неё дрожит, выдавая предельную степень волнения. У меня же, пока я слушаю этот диалог, перед глазами проносятся кадры из начала того страшного видео. Та девушка… где, ну где я её видел? Тут вдруг словно молнией ударяет. Я шепчу, словно страшная тайна не должна быть озвучена:

– Это же он… Лизу! Он Лизу изнасиловал!

Максим медленно, словно во сне, поворачивается. Смотрит мне прямо в глаза. Её зрачки расширяются, они заполняют почти всё пространство, так что от радужной оболочки остается узенькое колечко. В этих черных дырах плещется ярость. Мажорка поворачивает голову к Альберту Романовичу:

– Это… правда? Ты, мразь,