— Швырни-ка, мне мясного пирога, да поживее, и хорошенько полей его соусом!

— На один пенс или на два? — спросил стоявший за прилавком юнец довольно засаленного вида.

— На шесть, ты soor, — сказал дружелюбно Мэт. — Думаешь, мне достаточно ваших жалких порций? Ах, ты, bobachee! Достань самый большой пирог и давай его сюда, ну!

Он бросил на прилавок монету, взял поданный ему завернутый в газету пирог и, считая неприличным для себя есть его здесь, вышел из лавки. Шагая по мостовой, он разорвал газету и, запихивая в рот один за другим большие куски пирога, стал жадно есть, оставляя за собой следы этого пиршества на радость всем изголодавшимся кошкам улицы.

Покончив с пирогом, он удовлетворенно вздохнул, и, вспомнив о приличиях, обсосал пальцы и брезгливо обтер их носовым платком. Затем пошел быстрее, сытый, пьяный и жаждущий на десерт других, более утонченных и острых наслаждений.

Он добрался, наконец, до цели, без труда разыскал дом, так как в Ливенфорде заплутаться было невозможно, и некоторое время стоял перед ним, глядя на луч света, слабо проходивший сквозь шторы. На миг отголосок прежнего, детского ужаса перед этим домом проснулся в его душе и заставил его поколебаться. Но, подстрекаемый мыслью о наслаждениях, ожидавших его там, он схватился за дверной молоток и громко постучал. Резкий, металлический звук разнесся по всей улице, а когда он затих, раскатившись эхом в ущелье переулка, и замерли последние отголоски, их сменила настороженная тишина, казалось, обнимавшая дом не только снаружи, но и внутри. Мэтью долго стоял на пороге. А когда он, наконец, почти решился снова постучать, дверь медленно приоткрылась, оставляя узкий проход. Но Мэтью не смутила негостеприимная узость этого отверстия, и, умудренный опытом, он немедленно придержал ногой дверь.

— Добрый вечер, дорогая леди, — хихикнул он. — Принимаете?

— Что вам нужно? — спросил тихо грубый женский голос из темноты за дверью.

— Полюбоваться на ваше прелестное лицо, дорогая, — отвечал Мэтью самым любезным образом. — Ну же, не будьте так жестоки и бессердечны! Дайте взглянуть на ваши блестящие глазки и стройные лодыжки.

— Кто вы такой? — повторила резко женщина. — Кто вас сюда послал?

— Я старый житель Ливенфорда, милочка, недавно воротился из-за границы — и не с пустым кошельком! — Он заманчиво побренчал серебром в кармане и захохотал отрывистым глупым смехом.

Наступила пауза, потом голос сказал решительно:

— Уходите! Вы ошиблись. Здесь приличный дом. Мы не желаем иметь с вами никакого дела, — и она сделала попытку захлопнуть дверь перед его носом. При других условиях этого резкого отпора было бы достаточно, чтобы помешать Мэтью войти, и он, несомненно, убрался бы оттуда, но сейчас нога не давала женщине захлопнуть дверь, и он ответил с некоторой заносчивостью:

— Полегче, мэм! Поменьше важности и строгости! Вы имеете дело с упрямым парнем. Впустите меня, не то я подниму такой шум, что вся улица сбежится к вашему дому. Да, да, весь город созову сюда!

— Убирайтесь вон сейчас же, или я вызову полицию, — сказала женщина уже менее твердо, после минутного молчания, казалось, полного нерешимости.

Мэтью торжествующе подмигнул темноте, чувствуя, что победил, с гордостью убеждаясь, что всегда умеет покорить женщину грубостью.

— Нет, не вызовете, — возразил он хитро. — Вам вовсе не хочется, чтобы здесь побывала полиция. Я это знаю не хуже вас. Я как раз такой джентльмен, какой вам нужен, вот сейчас увидите!

Она не ответила, и, ободренный ее молчанием, чувствуя, что отпор сильнее разжег в нем желание, он пробормотал:

— Я войду и погляжу на тебя одним глазком, куколка! — И, протиснувшись плечом в узкое отверстие двери, он, постепенно наступая, очутился в передней.

Здесь он на миг зажмурился от света лампы, которую женщина держала в руке и теперь приблизила к самому его носу, потом нижняя губа его отвисла, и он, не веря глазам, бесцеремонно уставился на женщину. Ее отталкивающее лицо было обезображено большим багровым родимым пятном, похожим на мясистый полип, который присосался к ней и разъел ей щеку и шею. Глаза Мэтью невольно притягивало это лицо, как болезненно притягивает всякое диковинное уродство.

— Что вам нужно? — повторила она резким тоном.

Мэтью пришел в замешательство. С усилием отвел он глаза от ее лица, но когда огляделся в просторной высокой передней, к нему вернулось присутствие духа, и он подумал, что в доме есть и другие комнаты — комнаты, в которых скрыты заманчивые тайны. Эта женщина была, конечно, только сводня, содержательница дома, и за одной из дверей здесь, несомненно, его ожидает масса удовольствия. Он опять взглянул на женщину, и опять ее уродство приковало к себе его глаза так, что он не мог отвести их и невольно пробормотал:

— Ужасный рубец! Как это вы его получили?

— Кто вы такой? — повторила женщина с раздражением. — В последний раз спрашиваю! Отвечайте, или я вас вышвырну отсюда.

Мэтью в эту минуту забыл об осторожности.

— Мое имя Броуди, Мэтью Броуди, — промямлил он рассеянно. — А где же девочки? Я ради них пришел. Вы мне не подходите.

Пока он говорил, женщина в свою очередь рассматривала его, и в мигающем свете лампы казалось, что удивление и тревога сменяли друг друга в ее угрюмых чертах. Наконец она сказала с расстановкой:

— Я вам уже объясняла, что вы не туда попали, у нас не такой дом, как вы думаете. Здесь вы не найдете для себя развлечений. В доме никто, кроме меня, не живет. Это — истинная правда. Советую вам сейчас же уйти.

— Не верю я вам! — крикнул сердито Мэтью, и, так как гнев его все возрастал, он поднял страшный шум.

— Вы лжете, вот и все! Думаете, нашли дурака и этой сказкой отделаетесь от него! Как бы не так! Думаете, я допущу, чтобы меня выгнала такая особа, как вы? Меня, который побывал на другом конце света! Нет! Я ворвусь насильно в каждую комнату этого проклятого дома раньше, чем вы меня выгоните!

В ответ на поднятый им шум с верхней площадки внутренней лестницы раздался чей-то голос, и в ту же минуту женщина закрыла Мэту рот рукой.

— Заткните глотку, я вам говорю! — прошипела она злобно. — Вы так орете, что сбегутся все соседи. Какого дьявола вы врываетесь в дом и беспокоите честную женщину? Вот здесь, в этой комнате, вы будете сидеть, пока не вытрезвитесь. А тогда я с вами поговорю по-своему! Сидите тут и ждите, пока я вернусь, иначе вам плохо придется!

Она схватила его за руку у плеча и, открыв одну из дверей, выходивших в переднюю, грубо втолкнула его в маленькую гостиную.

— Здесь ждите, слышите? Иначе всю жизнь потом будете каяться! — крикнула она, яростно глядя на Мэта, потом захлопнула дверь и оставила его одного в холодной неуютной комнате.

Она ушла раньше, чем его отуманенный мозг успел сообразить, что произошло. Мэт осмотрел холодную маленькую гостиную, куда его втолкнули, со смешанным чувством досады и отвращения. Ему ярко вспомнились другие дома, где он кружился в вихре шальной музыки и веселого, громкого смеха, где яркий свет играл на сочной теплоте красного плюша и почти обнаженные женщины соперничали друг с другом, добиваясь благосклонного внимания.