– А вы – довериться мне, – отвечаю я, чем вызываю его смех.

Он берет мою руку и целует ее.

– Я готов доверять вам и вашему сыну, – говорит он. – Я готов доверять вдовствующей королеве и королю. Но никому другому. Я не стану давать обещаний вашему мужу или кому-либо еще из лордов. Я не верю ни одному их слову.

– Не надо говорить мне о нем ничего плохого, – предупреждаю я.

Он лишь смеется в ответ.

– А я этого и не делаю. О нем я говорю не хуже, чем обо всех них. Они все думают только о собственном богатстве и власти, и их ничего не интересует, кроме собственных интересов. Они хранят верность только своим кланам, и никто из них не знает, что значит служить своему королю, как никто из них не думает о благе собственного королевства. Ручаюсь, что лишь единицы не воспринимают Всевышнего как какого-то невидимого старейшину племени, только более могущественного и непредсказуемого, чем все остальные. У них совсем нет воображения.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – прямо отвечаю я.

Антуан снова смеется.

– Потому что у вас тоже нет воображения, ваше величество. Вы прекрасно без него обходитесь. А теперь расскажите мне о скандалах при английском дворе. Я слышал, ваш брат, король Англии, нынче влюблен?

Я хмурюсь.

– Я не стану об этом сплетничать.

– И юная дама исключительно хороша собой?

– Не особо.

– Образованна, музыкальна и очень кротка нравом?

– Да какое это имеет значение?

– А ваш брат, король, не решится дать своей жене отставку? Раз уж Господь не склонен благословлять их союз сыном? Его жена, королева, не помышляет ли о том, чтобы удалиться в монастырь? Чтобы дать мужу возможность зачать наследника с этой красивой юной дамой?

Я тут же ощущаю недостойную вспышку радости от мысли, что, судя по сплетням, Екатерина сейчас крайне унижена и рискует потерять все. Потом сразу же я думаю о том, как ей сейчас больно, особенно учитывая то, что она едва выносила интрижки мужа, пока они еще были всего лишь интрижками.

– Этого никогда не произойдет, – решительно отвечаю я. – Мой брат всегда защищал церковь и ее учения. И моя сестра никогда не отступит от исполнения своего долга. Она будет жить и умрет королевой Англии.

– Она – серьезный враг Шотландии, – замечает шевалье. – Возможно, в наших интересах было бы, если бы король прислушивался к мнению новой жены?

– Да, я знаю. Этот вопрос очень неприятен для нас обеих. Но она моя сестра, и я должна хранить ей верность.

Мы решаем остаться в замке Крейгмиллар еще на несколько недель, а после этого отправиться в мои владения в Ньюкасле. Антуан говорит, что когда закончится мор в Эдинбурге, мы все вернемся туда и он соберет совет лордов, на котором я смогу к ним обратиться. Если я смогу убедить их в том, что я должна быть его сорегентом, он будет счастлив разделить со мной власть. И я должна получить свободный доступ к сыну, который теплеет ко мне с каждым днем. У меня должно быть свое место в совете лордов, и меня должны там признать вдовствующей королевой.

– И у Арчибальда тоже должно быть свое место, рядом со мной и одинаковой высоты с моим.

Шевалье взмахивает обеими руками.

– Ах, не надо об этом просить, – молит он. – Да, вы любите своего мужа, я об этом знаю. Но у него же столько врагов! Если вы протолкнете его в их глотки, они станут и вашими врагами. Просто будьте на людях матерью короля и вдовствующей королевой – и мужней женой за дверями своей спальни. Продолжайте быть его рабой, если вам так угодно. Но не сажайте его в палату лордов, как равного себе.

– Он мой муж, – страстно спорю я. – Разумеется, он мой господин. Я не собираюсь хранить его у себя в шкафу.

– Он получил помилование только благодаря щедрости герцога Олбани, – напоминает де ла Басти. – А его кузен и такой же изгой, как он сам, был казнен по тому же обвинению в измене. Есть люди, которые считают, что вина Хьюма заключается лишь в том, что тот поступал так, как поступал, случись ему обладать для этого смелостью. – И он поднимает вверх руку, понимая, что я собираюсь возразить. – Выслушайте меня, ваше величество. Шотландия выживет как королевство, предназначенное в наследие вашему сыну, только в том случае, если мы сможем сохранить в нем мир. А ваш муж со всей его семьей представляют собой угрозу этому миру. Они используют свои замки как форты, из которых они совершают грабежи и набеги, они позволяют тем, кто живет на их землях, воровать чужой скот, они разоряют рынки, грабят и без того нищих крестьян. Они собирают королевские ренты, но в казну их не передают. А как только они оказываются в опасности, то тут же пересекают границу и прячутся за спину Томаса Дакра, который поощряет их преступную деятельность и платит им за то, чтобы они делали еще больше. Вам придется найти способ унять амбиции своего мужа, заперев его пыл и страсть к насилию в пределах вашей спальни, где, как я полагаю, она вам по душе. Потому что никто, кроме вас, не хочет, чтобы он танцевал вокруг них и вырезал самые лучшие куски. Все, кроме вас, уже знают, что он – человек, который говорит одно, а делает совершенно иное.

– Да как вы смеете… – начинаю я, но меня прерывает громкий стук в дверь. Она распахивается, и перед нами появляется начальник стражи, держа свой шлем под рукой.

– Прошу прощения, – говорит он, кланяясь мне, затем обращается к де ла Басти: – Пришло сообщение из лондонского Тауэра. Они подверглись атаке и осаде от Джорджа Хьюма из Веддерберна и его клана.

Де ла Басти тут же вскакивает на ноги.

– Опять Хьюм? – восклицает он и смотрит на меня, словно напоминает, что это родственник Арчибальда. – И сколько их?

Посланник делает шаг вперед.

– Всего лишь пять сотен, но они говорят, что сожгут башню и всех, кто там находится.

– Вы знаете Джорджа Хьюма?

– Родственника Александра? – уточняю я.

– Именно. Родственника преступника и продолжателя его дел. Я его арестую. Согласится ли ваш муж поехать с нами, чтобы взять этих нарушителей закона?

Я умолкаю, я знаю точно, Ард никогда не выступит против своих кузенов.

– Я так и подумал, – со смехом говорит де ла Басти. – Так как же он может быть защитником короля, если не защищает мира в его королевстве?

Он кланяется мне и выходит, в то время как начальник стражи раздает быстрые приказы, собирая отряд.

– Как долго вас не будет? – внезапно занервничав, спрашиваю я.

Шевалье сначала смотрит на начальника стражи, ожидая, что тот ответит.

– Туда ехать добрых полдня, и то галопом, – говорит тот.

– Тогда мы вернемся завтра, – легко утверждает де ла Басти и кланяется мне, прижав руку к сердцу. Вот он блеснул улыбкой напоследок и был таков.

Мы ожидаем его к ужину, но нам приходится садиться за стол без него. Арчибальд замечает, что, возможно, непревзойденный шевалье не смог поймать Джорджа Хьюма так легко, как того ожидал. Дескать, одно дело выступать на турнирах и совсем другое – вести настоящий бой, и что для того, чтобы скакать верхом по диким лесам и управлять людьми, французу понадобилось нечто большее, чем привычная ему бравада.