Фотограф дожидался меня внизу в коридоре. Увидев его, я чуть не вскрикнула. Он был в блестящей куртке и брюках-дудочках. Между отворотами брюк и туфлями выглядывали белые носки. У него были длинные бакенбарды и лоснящиеся черные волосы. Больше всего он был похож на одного из рок-н-ролльщиков с Кросс.

— Привет, я Джек, — сказал он, пожимая мне руку. От него сильно пахло сигаретным дымом.

— Аня, — сказала я, заставив себя улыбнуться.

Ресторан «Принсес» был всего в нескольких кварталах от нас, поэтому мы решили пойти туда пешком. По дороге Джек объяснил, что прием, на который мы идем, очень важное светское мероприятие. Признаться, мне об этом не нужно было напоминать, поскольку я и так ужасно волновалась. Этот торжественный бал в честь двадцатиоднолетия дочери давал Филипп Дэнисон. Дэнисоны являлись владельцами самой большой в Австралии сети универмагов, потому, исходя из интересов рекламы, газета активно интересовалась этой семьей. По той же причине владелец «Сидней геральд», сэр Генри Томас, собирался посетить празднество.

— Джек, мне первый раз поручили такое серьезное задание, — призналась я, — и надеюсь, что ты подскажешь мне, кого нужно фотографировать.

Джек извлек из пачки в верхнем кармане куртки сигарету, понюхал ее и засунул за ухо.

— Почти все, кто имеет хоть какой-то вес в Сиднее, будут там, — сказал он. — Но знаешь, что на самом деле будет интересовать присутствующих на этом вечере больше всего?

Я покачала головой.

— Сегодня впервые за последние двадцать лет в одном месте окажутся Генри Томас и Роланд Стивенс.

Имя последнего я слышала впервые, поэтому не смогла по достоинству оценить всей значимости этого события и продолжала смотреть на Джека.

— Ах да. — Он улыбнулся. — Я забыл, что ты недавно живешь в этой стране. Роланд Стивенс — крупнейший оптовый торговец тканью и шерстью в Австралии. Его можно назвать одним из самых богатых людей в нашей стране, но ему так же необходимо покровительство Дэнисона, как и сэру Генри.

— Все равно не понимаю. — Я пожала плечами. — Ну и что, если они окажутся рядом? Они же не конкуренты.

Джек лукаво улыбнулся.

— Тут дело не в бизнесе. Это вражда из-за женщины. Прекрасной женщины по имени Марианна Скотт. Она была невестой сэра Томаса… до того как ее у него отбил Роланд Стивенс.

— Она тоже приглашена? — спросила я, начиная думать, что все это мероприятие будет больше похоже на ночь в клубе «Москва — Шанхай», чем на светский раут в Сиднее.

— Нет, — ответил Джек. — Ее уже давно нет. Оба они женаты на других женщинах.

Я покачала головой.

— Кто их разберет, этих богатых?

Когда мы с Джеком добрались до «Принсес», нам пришлось ожидать с остальными представителями прессы, пока нас позовут внутрь. Понимая, что это произойдет не раньше, чем соберутся все важные гости, я стала наблюдать за прибывающими гостями. К красной дорожке подъезжали «роллс-ройсы». Женщины в платьях от Диора и Баленсиага сияли белозубыми улыбками, мужчины в смокингах высокомерно поглядывали на представителей прессы, и вскоре я почувствовала себя еще более неуверенно в своем невзрачном платьице. Я увидела сэра Генри Томаса, который выходил из машины со своей супругой. Мне много раз попадались его фотографии в газете, но я никогда не встречалась с ним лично. У меня была слишком скромная должность, чтобы быть представленной ему.

Несмотря на то что в ресторан уже вошли более ста человек, каждый вновь прибывший давал на чай коридорным, которые открывали им дверь. Я обратила внимание на одного мужчину, который приближался к двери. Он был широк в плечах и высок, а его голова напоминала по форме глыбу гранита. Он достал из кармана несколько монет и подбросил их в воздух, заставив коридорных ловить их, толкаясь и отпихивая друг друга.

Эта сцена показалась мне отвратительной, и я отвернулась.

После того как прибыли все особо важные персоны, прессе разрешили зайти. Берта несколько раз водила меня на обед в «Принсес», поэтому его интерьер был знаком мне: белые стены, белые скатерти на столах и огромные зеркала. Как и в «Романос», здесь была танцевальная площадка, но ковры вокруг нее были розовыми. «Чтобы подчеркнуть красоту женских лиц», — пояснила мне Берта.

Некоторые гости уже заняли свои места за овальными столами у танцплощадки и теперь наблюдали, как готовится к выступлению оркестр. Но большинство людей все еще непринужденно беседовали, и Джек сказал, что нам нужно работать как можно быстрее, пока они не слишком увлеклись разговором и еще не раздражены нашим желанием запечатлеть их.

— «Сидней геральд». Позволите вас сфотографировать? — спрашивал Джек у очередной группки людей, хотя его камера щелкала еще до того, как они успевали ответить. После этот к гостям подходила я, извинялась и записывала имена всех, кто попал в кадр, в записную книжку. Затем я догоняла Джека, который к этому времени уже находился у следующей группы. Большинство гостей вели себя вежливо, особенно жены бизнесменом, которые сами были заинтересованы в том, чтобы фотографии их мужей как можно чаще мелькали в газетах. Но один молодой человек, болтавший с друзьями, увидев нас, повернулся, смерил меня и Джека презрительным взглядом и небрежно махнул рукой.

— Что ж, если это входит в ваши обязанности, фотографируйте. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы остались без работы, — сказал он.

Мы успели снять всех членов семьи Дэнисон, в том числе Сару, которая не так давно осталась без жениха, и даже самых красивых подруг именинницы Рут Дэнисон. Джек осмотрел зал, проверяя, не пропустили ли мы кого-нибудь.

Его глаза были похожи на глаза ястреба, высматривающего жертву.

— В газету это не пойдет, но для полноты картины его лучше сфотографировать, — произнес он, увлекая меня за собой.

Пробираясь сквозь толпу, я поняла, что мы направляемся к тому мужчине, на которого я уже обращала внимание раньше, — именно он швырял монеты в коридорных. Сейчас этот человек стоял рядом с престарелой парой. Я собралась спросить Джеки, кто это, но он уже успел подойти к мужчине и попросить у него разрешения сфотографировать. Его собеседники посторонились, а сам мужчина приподнял подбородок, чтобы лучше смотреться в кадре. Блеснула вспышка.

— Прошу прощения, сэр, — обратилась я, продвигаясь вперед. — Не могли бы вы представиться?

На долю секунды мне показалось, что в зале наступила гробовая тишина. Глаза мужчины округлились, рот передернулся, по он не произнес ни слова. Я посмотрела на пару, с которой он только что разговаривал, — в их глазах застыл ужас.

Джек кашлянул и оттянул меня в сторону за пояс платья.

— Аня, — шепнул он, — это Роланд Стивенс.

Я почувствовала, как по спине пополз неприятный холод. Когда я торопливо направилась за Джеком к выходу, появилось ощущение, будто глаза всех присутствующих были устремлены на меня. Мы прошли мимо журналистки из другой газеты, лицо которой так и сияло от удовольствия. Я уже представляла себе, что она напишет в своей статье для утреннего выпуска: «В „Сидней геральд“ посчитали возможным послать на одно из главных светских мероприятий сезона совершенно неподготовленную юную журналистку, нарядив ее в безвкусное платье… Невероятно, но эта особа даже не знала, кто такой Роланд Стивенс! Позор!»