живший на юге прибрежной части Перу, оставил богатое наследие в виде изделий из керамики, текстиля и металла как свидетельство высоких социальных и культурных достижений своей эпохи (примерно II–VIII в. н. э.). Хотя существует огромное количество археологической и исторической литературы о жизни наска и их мировоззрении, в ней отсутствуют исследования роли галлюциногенных растений, которые наска обычно употребляли. В этой главе основное внимание будет сосредоточено на искусстве керамики как источнике символов и образов, связанных с использованием этих растений в экономической жизни и религиозных церемониях. Наска применяли следующие растительные галлюциногены: кактус trichocereus pachanoi; коку (erythro-xylon coca), разновидности дурмана и уилку (anadenanthera peregrina). Эти и другие психотропные средства используются в целительстве по всему побережью и в тропических лесах Перу в настоящее время. По-видимому, они были постоянными спутниками живших здесь людей и в доколумбовскую эпоху.

Рис. 7. Trichocereus pachanoi.

Рис. 8. Erythroxylon coca.

Рис. 9. Anadenanthera peregrina.

Гигантские грунтовые сооружения, известные как «линии наска», на самом деле, могут быть изображениями символов власти или иконами, сотворенными религиозными вождями и их последователями. Мировоззрение таких вождей было сфокусировано на власти и превосходстве человека над природой. В других обществах, где обычно использовались растительные галлюциногены, шаманы верили, что они могут превратиться в ряд рыб или животных (см. главу «Перуанские мочика»). Я уверена, что это было характерно и для древних наска, и хочу в этой главе исследовать всеохватывающую роль шамана какрелигиозного предводителя общества. Поскольку он отвечал за плодородие земли и ее дары, а также решал военную задачу: противостоять враждебным силам, представляющим опасность для его народа, в своей политико-религиозной роли он был кем-то вроде стражника и духовного защитника. Эта роль укреплялась силой, которую шаман и его последователи находили в употреблении растительных галлюциногенов. Наска было трудно выжить в тех суровых условиях, так как они испытывали недостаток свежей воды. Их искусство керамики отражает занятия, связанные с выживанием, плодородием и возобновлением природных ресурсов с помощью употребления галлюциногенов.

Культура наска зародилась от культуры паракас (III–X до н. э.), хорошо известной своими тканями и мумиями (Энгель 1966). Центром культуры паракас был регион между долинами Писко, Наска и Ика, ограниченный на востоке отрогами Анд, а на западе Тихим Океаном. Параллельно морскому берегу располагалась широкая пустынная полоса. Немногие речки периодически высыхали, и агрокультуры получали очень мало влаги, исключая период с декабря по март, когда в Андах шли дожди. Реки, берущие начало высоко в горах, немедленно переносили воду в долины, питая растения, и обычно не достигали океана.

В XIX веке немецкий археолог Макс Уле натолкнулся в одном из музеев своей страны на керамические изделия, которые сопровождались лишь одним комментарием «вывезено из Перу». Между 1886 и 1905 годом он направился на раскопки участков в прибрежном Перу, которые он назвал «прото-наска» (Уле 1914). Впоследствии Гейтон и Крёбер (1927) установили четыре временных периода, характеризующих развитие культуры наска. Джон Роу (Калифорнийский Университет, Беркли), более поздний исследователь керамики наска, обрисовал два совершенно разных периода: монументальный с простым декоративным стилем и плодовитый с более сложным (Роу 1960). Еще позднее Доусон выделил девять периодов, основываясь на стратиграфических и типологических исследованиях (Пецциа 1972).

Культура наска знаменита своими водопроводами, погребальницами и разнообразными материальными реликвиями. Широкую огласку получили так называемые «линии наска», которые мы подробно обсудим в конце этой главы. Сложная система водопроводов и закрытых каналов, многие из которых до сих пор эксплуатируются перуанскими крестьянами — свидетельство организации жизни, направленной на получение максимальной пользы от воды, бесценной в этих местах с высокой температурой и сильной солнечной активностью. Благодаря своей ирригационной системе наска сохраняли имевшуюся в их распоряжении воду, перенося каждую ее каплю на обрабатываемые поля (Мехиа 1949).

Для того чтобы понять мировоззрение, религию и ценности наска, как учили нас наши предшественники (Яковлев 1932; Муэлле 1937), необходимо понять иконографию их керамики. Эта иконография представляет сложный мир магико-религиозных идей, выраженных посредством комбинации простых и знакомых элементов: птиц, людей, растений и рыб и символических образов в виде трофейных голов, перьев и различных дополнений. Один хорошо известный образ, представляющий собой комбинацию человека и магических атрибутов (рис. 10), получил несколько наименований в литературе: «мифологическое существо в маске» (Рорк 1965), «вырожденная голова демона» (Тепло 1915), «оккультное существо» (Роу 1961), «летающее божество паракас» (рис. 11, Кауффманн 1976). Для этого существа характерным является не только положение тела, но и развевающиеся волосы, а также руки и ноги, находящиеся в движении.

Рис. 10. Мифологическое существо в маске.

Рис. 11. Летящее божество в искусстве паракас.

«Летающее божество паракас» обнаружено также на многих прекрасных вышитых тканях. Его представляют как некий персонаж в маске и разноцветных одеждах, с дубинкой и трофейными головами, обладающий различными магическими способностями. Особое положение этого божества в искусстве наска на протяжении сотен лет отражает передававшийся из поколения в поколение культ силы, направлявший жизнь и деятельность людей. Эти фантастические существа, скорее всего, были слепками местных религиозно-политических лидеров, которые контролировали все стороны повседневной жизни и накладывали экономические ограничения на подчинявшееся им общество.

Ниже я детально исследую керамику наска с точки зрения роли галлюциногенов в искусстве традиционных обществ. Однако, прежде всего, необходимо рассмотреть галлюциногенные растения, которые окружали наска.

Исследователи древней истории Южной Америки выяснили, что Перу является богатой естественной лабораторией растительных галлюциногенов (Купер 1949). Морское побережье, горы и влажные леса пополняли коллекцию растений, способных изменять пребывающее в бодрствующем состоянии сознание. Южная часть перуанского побережья в этом смысле не исключение. Документально подтверждено, что растительный стимулятор кока (erythroxylon coca) был известен в центральной части побережья Гуака-Прието еще в 2500 году до нашей эры. Кока, растущая на восточных склонах Анд, была отмечена среди экономически важных растений, являвшихся предметом свободной торговли от Южной части побережья до нагорья Аякучо на востоке долины Наска. Таул (1961) ссылается на факт присутствия на юге прибрежного Перу растения trichocereus pachanoi, кактуса, известного своим активным ингредиентом мескалином. Шульте (1967) описал симору, напиток на основе пяти различных галлюциногенных кактусов, который применялся в колдовстве и целительстве в северной части побережья и был легко доступен для его южной части. Кроме того, дурман уже широко использовался на побережье, в горных и лесных районах. Главное наркотические растение региона Аякучоуилка (anadenanthera peregrina) также было легко доступно для древних наска, а позднее, и инков (Альтшуль