Мисс Сильвер понимала. Она слегка склонила голову и вежливо ответила:

— Очень любезно с вашей стороны.

Инспектор позвонил и пригласил Марка Парадайна. Тот вошел с видом человека, который давно не спал и держался из последних сил. Он был менее мрачен и насуплен, чем накануне, а лицо свидетельствовало о его строгом самоконтроле. Если мистер Марк и опасался, что ему грозит арест, то неплохо владел собой.

Полковник Босток сказал:

— Здравствуйте, Парадайн. Садитесь.

Вайнер добавил:

— Доброе утро.

Оба остались сидеть, ни один не протянул руку. С самого начала они демонстрировали, что разговор предстоит официальный.

Марк сел напротив мисс Сильвер. Четверо за столом — трое на службе закона и один, уже как будто примеряющий на себя роль подсудимого.

На лице полковника Бостока словно были написаны слова: «Очень, очень неприятное дело». Он кашлянул и спросил:

— Не возражаете, если я задам несколько вопросов?

— Ничуть.

— Вы не возражаете против присутствия мисс Сильвер? Если не ошибаюсь, вы сами ее пригласили.

— Нет, не возражаю.

Полковник Босток посмотрел на инспектора.

— Ладно, Вайнер, приступайте.

Инспектор повернулся к Марку, держа в руках записную книжку.

— Это ваша вещь, мистер Парадайн?

Марк, нахмурившись, посмотрел на ежедневник.

— С чего вы взяли?

— Нам известно, что в среду вечером мисс Парадайн раздала в качестве новогодних подарков четыре записные книжки. Насколько я знаю, синяя досталась вам. Я прав?

Марк слегка насторожился.

— Да, — ответил он.

— Подарки были вручены в гостиной, когда вы присоединились к дамам?

— Да.

— Вы не приходили сюда в промежутке между вручением подарков и той минутой, когда уехали? То есть примерно без четверти десять?

— Нет.

— Тогда, мистер Парадайн, объясните, как получилось, что книжку нашли здесь, на столе, когда на следующее утро, в четверть двенадцатого, прибыла полиция? На ней отпечатки ваших пальцев и пальцев покойного мистера Парадайна — на обложке и на странице с датой «1 февраля», на которой книжка была открыта. Есть ли у вас объяснение, которым вы могли бы поделиться с нами?

Марк взглянул на мисс Сильвер. Та смотрела на него совершенно спокойно. В ее глазах читалось ободрение — так учитель поощряет робкого ученика. Марк и сам не знал, отчего вдруг ощутил прилив уверенности.

— Да, полагаю, есть. Лучше я просто расскажу, что случилось.

Полковник Босток вновь откашлялся:

— Мой долг, Парадайн, предупредить, что все сказанное вами может быть записано и использовано против вас.

Марк взглянул на начальника полиции с легким подобием улыбки:

— Спасибо, сэр… но я объясняю, а не сознаюсь. Я вернулся к себе, в Берлтон-Мэншн, и снова вышел, как уже говорил инспектору. Я, впрочем, не удосужился рассказать ему, куда ходил, но, видимо, рано или поздно это должно было выясниться. Я вернулся сюда, решив повидаться с дядей. Но, учитывая то, что он сказал за ужином, я не хотел, чтобы остальные узнали об этом.

— Господи помилуй! Вы вернулись сюда и видели мистера Парадайна?

— Да, сэр.

— Как же вы вошли?

— Я открыл дверь старым ключом.

Полковник Босток издал странный неопределенный звук. Инспектор же спросил:

— Не объясните ли, зачем вы хотели встретиться с мистером Парадайном?

Марк нахмурился:

— Сейчас расскажу. Я долго ждал, когда мне позволят покинуть фирму, чтобы поступить в авиацию. Но дядя неизменно отказывал. Надо сказать, решение зависело не только от него. Правительство вряд ли отпустило бы меня — разве что дядя сказал бы, что готов обойтись без моих услуг.

Полковник Босток пристально взглянул на Марка:

— Вы ведь занимаетесь исследованиями?

— Да, сэр.

— Продолжайте.

— Дядя упорствовал. Вчера вечером я пришел сюда, чтобы сказать: у него нет иного выхода. Вот и все.

— Почему?

— Это личное.

— Не объясните?

— Нет, сэр. Смерть дяди все изменила. Теперь я и не надеюсь уехать.

Вайнер, внимательно посмотрев на Марка, спросил:

— Какого рода разговор состоялся у вас с мистером Парадайном? Он был дружеским?

— Да. Дядя согласился отпустить меня. Вот почему записная книжка открыта на первом февраля. Я кое над чем работаю сейчас… и сказал, что закончу через месяц. Тогда он попросил подождать еще месяц и снова встретиться с ним. Я уточнил: «Через четыре недели, считая с сегодняшнего дня?» Он ответил: «Нет, отсчитай календарный месяц». Я вспомнил про ежедневник, который тем же вечером подарила тетя, достал его из кармана и нашел листок с первым февраля, чтобы взглянуть, какой это день недели. Потом я протянул книжку дяде, и он сказал: «Договорились — если ты не передумаешь».

— И что же потом?

— Я пошел домой. Я и не знал, что оставил книжку здесь. Даже не вспоминал про нее.

— Когда именно вы ушли?

— Не знаю… наверное, где-нибудь в половине двенадцатого.

— Кто-нибудь видел, как вы приходили или уходили?

— Кажется, нет.

Вайнер, помедлив, продолжил:

— Мистер Рэй и мистер Пирсон спустились в столовую в половине двенадцатого. По словам мистера Рэя, ему показалось, что захлопнулась входная дверь, когда он вошел в зал. Это совпадает со временем вашего ухода.

— Да.

— Мистер Парадайн… как вы расстались с дядей? По-дружески?

Мисс Сильвер увидела, как на смуглой щеке Марка дернулась жилка. Темные брови сдвинулись.

— Да, — ответил он.

— Джеймс Парадайн был жив, когда вы ушли?

Глаза под насупленными бровями на мгновение сверкнули. После долгой паузы Марк Парадайн произнес:

— Да.

Мисс Сильвер нарушила воцарившуюся на какое-то время тишину негромким покашливанием.

— Мистер Парадайн, не могли бы вы сказать, что находилось на письменном столе, когда вы пришли сюда в среду вечером?

На лице Марка отразилось удивление.

— Что вы имеете в виду?

— Попытайтесь представить стол, каким он был тогда, и перечислите как можно больше предметов, которые помните.

Марк сосредоточенно нахмурился.