лет назад это подразделение было распущено, их снова вернули к действию и отправили агентов на Балканы — в любимый регион»[135]. Но к 1948 году от навыков ведения партизанской войны у британцев уже ничего не осталось. Операцию провели, несмотря на утечку информации, а ее главные детали оказались в Вашингтоне на столе у предателя Филби. Нам следует предположить, что именно он и передал их своим советским друзьям. Дик Уайт, ставший главой МИ-6 в 1956 году, а затем работавший в МИ-5, сказал мне: «Нет сомнения в том, что именно Филби предал албанскую операцию, и вследствие этого проникновение албанских эмигрантов было обречено с самого начала»[136].

Адему Гжуре, командиру одной из групп, засланных американской разведкой в ноябре 1950 года из военного лагеря в Гейдельберге, удалось остаться в живых. В 1983 году он рассказал мне, что его отправили на место без всякого плана действий, и он не знал, где искать единомышленников. В его группу набрали людей без учета их физической или моральной подготовки, а также психологического состояния. Они были тощими и слабыми, в общем, никакие не «коммандос». Их подготовка тоже была весьма относительной. Их выбрасывали над Албанией на парашютах без единого тренировочного прыжка — вся их парашютная «подготовка» состояла в том, что они спрыгивали со столов на пол. Самолет, доставивший их на территорию Албании, шумел так, что это могла слышать вся округа. Деннис тоже это подтверждает: «Было ошибкой высаживаться на парашютах. Самолет в пустынной местности слышно за многие мили. Надо было использовать небольшие катера».

Короче говоря, Великобритания и в большей степени Америка использовали «эльфов» как подопытных кроликов. Их засылали задешево рисковать своими жизнями при малых шансах на успех и большой вероятности быть раскрытыми. А ведь можно было заниматься разработкой более серьезных операций против других союзников Сталина. За два дня до того, как Джура приземлился в Албании, в район предполагаемой высадки был введен контингент внутренних войск численностью в 200 человек, которые уже знали о десанте и даже говорили местным жителям о том, что здесь должен приземлиться на парашюте Адем Джура. Группа не попала в расставленную для них ловушку только потому, что случайно пролетела место выброски и приземлились в нескольких милях от него[137].

Произошла и еще одна накладка, куда более непростительная, чем остальные. Албанская операция шла полным ходом, когда случилась беда с ее организаторами. 25 мая 1951 года два высокопоставленных дипломата, имевших связи с тайными службами, Гай Берджесс и Доналд Маклин, перебежали в СССР. Вскоре выяснилось, что они были советскими агентами еще до войны. Сразу же под подозрение попал Ким Филби, который по-дружески относился к Берджессу и в Вашингтоне предложил ему остановиться у себя. Филби был немедленно отозван в Лондон и допрошен королевским адвокатом Хеленусом Милмо, а также Диком Уайтом из МИ-5. В 1983 году Уайт сказал мне: «Я уже тогда был полностью уверен в том, что Филби виновен. Иначе зачем он выбрал себе такое прикрытие и присоединился к англо-германскому товариществу, а также предложил себя для журналистской работы в Испании на стороне генерала Франко? Но мои подозрения никто не разделял. Его служба поддерживала его. Они даже мысли не могли допустить о том, что он предатель. У него была исключительно хорошая репутация». Впоследствии в том же году Филби попросили покинуть спецслужбы. По словам Дика Уайта, это было сделано в основном для того, чтобы успокоить американцев, охваченных истерией маккартизма, не были приняты во внимание положительные рекомендации, данные его друзьями, включая Джорджа Джеллико, который считал, что с Филби обошлись ужасно.

И все же, зная о том, что албанская операция полностью провалена и что один из ее организаторов состоял на службе у врага, что на протяжении двух лет он направлял поступающую к нему информацию тем, против кого он по идее и должен был сражаться, — несмотря на все это британская и американская разведки продолжали посылать албанцев на поле боя, где у них не было никаких надежд остаться в живых.

Например, Мухамед Зекир Ходжа (не имевший никакого отношения к диктатору) прошел подготовку в лагере у американцев близ Гейдельберга, затем был отправлен в Грецию, откуда на парашюте высадился в Албании в ночь на 23 июля 1951 года, через два месяца после того, как Берджесс и Маклин сбежали в СССР. Он рассказывал: «Около полуночи мы высадились на равнине Вергой, которая должна была быть безопасным местом. Но вместо этого оказалось, что мы окружены албанской службой безопасности и вооруженными жителями. Мы начали сопротивляться, и двое из нашей группы были убиты, а двое остальных попытались скрыться. Мы бродили по горам, и вечером 28 июля натолкнулись на еще более многочисленный отряд. Меня ранили в руку и захватили в плен»[138]. Ходжа был приговорен к двадцати годам тюремного заключения, а отсидел более двадцати четырех, и большую часть из них провел в позорно известном лагере Буррел.

Последний провал албанской операции спустя два года после увольнения Филби привел к массовой чистке как мнимых, так и реальных врагов, которую провела албанская полиция. Были арестованы тысячи человек. Многих расстреляли за участие в этой непродуманной британцами и американцами попытке «свергнуть» власть коммунистов.

Изучая это мрачное дело в начале восьмидесятых, когда Энвер Ходжа все еще был у власти, я размышлял о том, что именно эти люди-«призраки» из «пустыни зеркал» МИ-6 и ЦРУ ставили в 1970 году под вопрос мое поведение и мой патриотизм и быстро оборвали мою карьеру; по крайней мере, один человек точно был у них на платной службе — редактор «Сервей» Лео Лабедз, который продавал лживые факты о якобы моем сотрудничестве с коммунистами в непристойный журнал, чем немало испугал моего начальника по палате лордов Джорджа Джеллико. Эти инсинуации не могли не напомнить ему похожую ситуацию, в которой он сам оказался из-за своих тесных отношений с Филби и Берджессом в Вашингтоне в 1951 году после побега Берджесса и увольнения Филби. Именно эти «стражи национальной безопасности», по словам моего начальника по фракции Майкла Сент-Олдуина, и заявили Эдварду Хиту, что тому угрожает скандал, если я останусь на посту министра в 1970 году, или если он восстановит меня после того, как я выиграю суд в 1972 году, или даже если он направит меня в Европарламент в январе 1973 года.

Но свою книгу «Великое предательство» я написал вовсе не из-за этого. Мне не хотелось заново переигрывать ту битву начала семидесятых. Я просто хотел