— Давайте, Ретиф, — поторопил его Мэгнан. — Посол должен сказать сотрудникам несколько слов, прежде чем мы войдем в салон.

— Надеюсь, он не собирается вносить изменений в речь, которую планирует экспромтом произнести, когда Властелин так же экспромтом предложит заключить торговое соглашение, которое они обсуждали последние два месяца.

— Ваша ирония, если не сказать несерьезное отношение, совершенно неуместна, Ретиф, — резко сказал Мэгнан. — Думаю, вы прекрасно понимаете и сами, что именно это и задержало ваше продвижение по служебной лестнице Корпуса.

Ретиф бросил последний взгляд в зеркало.

— Не уверен, что хочу продвинуться. Это будет означать появление новых лацканов.

Посол Кродфоллер, поджав губы, подождал, пока Ретиф с Мэгнаном последними заняли места в окружавшем его кольце земных дипломатов:

— Только одно предостережение, господа. Прежде всего, никогда не забывайте о необходимости нашего отождествления с кастой ненни. Даже намек на панибратство с низшими слоями может означать провал нашей миссии. Помните: здесь, на Петрике, ненни представляют собой власть, и их традиции надо соблюдать, невзирая ни на какие наши личные предпочтения. А теперь идемте, выход Властелина может начаться в любую минуту.

Когда они двинулись к салону, Мэгнан пошел рядом с Ретифом.

— Замечания посла адресовались в основном вам, Ретиф, — сказал он. — Ваша небрежность в подобных вопросах общеизвестна. Естественно, сам я твердо верю в демократические принципы.

— Господин Мэгнан, у вас когда–нибудь возникало ощущение, что здесь происходит много такого, о чем мы даже и не подозреваем?

Мэгнан кивнул.

— Именно так. Вот на это–то и указывал посол Кродфоллер. Нас не должны волновать дела, не волнующие ненни.

— А еще у меня возникло ощущение, что ненни эти не очень–то толковый народ. А теперь давайте предположим…

— Я не падок на предположения, Ретиф. Мы здесь находимся для неукоснительного проведения политики главы миссии. И мне было бы очень неприятно оказаться на месте сотрудника, чье неразумное поведение подвергает опасности соглашение, которое должно быть наконец–то заключено сегодня вечером.

Из–за витой колонны неожиданно вынырнул слуга, несущий поднос с напитками, шарахнулся в сторону, избегая столкновения с дипломатами, вцепился в поднос, не удержал его ровно, и один бокал со звоном отправился на пол. Мэгнан отпрыгнул назад, хлопнув пурпурной тканью штанин. Рука Ретифа метнулась вперед и ловко выровняла поднос. Слуга в ужасе выкатил глаза.

— Я возьму один бокал, раз уж ты здесь, — небрежно произнес Ретиф, выбирая напиток с подноса. — Ничего страшного не случилось, господин Мэгнан просто разогревается перед большим танцем.

Подбежал мажордом–ненни, вежливо потирая руки.

— Какие–то неприятности? Что здесь случилось, достопочтенные, что, что…

— Этот неуклюжий идиот, — брызгал слюной Мэгнан. — Да как он посмел…

— Вы отличный актер, господин Мэгнан, — похвалил Ретиф. — Если бы я не знал о ваших демократических принципах, то подумал бы, что вы действительно разгневаны.

Слуга втянул голову в плечи и шмыгнул прочь.

— Этот малый вызвал ваше недовольство? — пристально поглядел вслед удаляющемуся официанту мажордом.

— Я уронил свой бокал, — сказал Ретиф. — И господин Мэгнан расстроился, так как терпеть не может вида зря пропавшей выпивки.

Ретиф повернулся и оказался лицом к лицу с послом Кродфоллером.

— Я все видел! — прошипел посол. — По милости провидения, Властелин и его свита еще не появились, но могу вас заверить, слуги вас хорошо разглядели. Мне трудно даже вообразить более нененниподобное поведение.

Ретиф изобразил на своем лице выражение глубокого интереса:

— Более нененниподобное, сэр? Не уверен, что я…

— Ба! — прожег взглядом Ретифа посол, — Ваша репутация вас опередила, мистер. Ваше имя связывают со множеством самых экстравагантных происшествий в истории Корпуса. Предупреждаю вас, здесь я не потерплю ничего подобного.

Он повернулся и отошел прочь.

— Дразнить посла — опасная забава, Ретиф, — заметил Мэгнан. Ретиф сделал большой глоток из бокала.

— И все же лучше, чем вообще никаких забав.

— Вы бы полезнее провели время, наблюдая за манерами ненни; честно говоря, Ретиф, вы не совсем удачно вписываетесь в эту группу.

— Буду с вами тоже откровенен, господин Мэгнан. Эта группа вызывает у меня просто–таки нервную дрожь.

— О, допускаю, ненни немного легкомысленны. Но вести дела нам приходится именно с ними. И вы бы внесли свой посильный вклад в общие усилия миссии, если бы расстались со своими довольно надменными манерами. — Мэгнан окинул Ретифа критическим взглядом. — С ростом вам, конечно, ничего не поделать, но разве вы не могли бы чуть–чуть согнуть спину и, может быть, принять более располагающее выражение лица? Просто ведите себя чуть более… э…

— Женственно?

— Именно, — кивнул Мэгнан и остро поглядел на Ретифа. Тот допил свой бокал и поставил его на проносимый мимо поднос.

— Мне лучше удается вести себя женственно, когда я хорошенько нагружаюсь, — сказал он. — Но, боюсь, я не смогу вынести еще одно сорго с содовой. Полагаю, будет ненепниподобным сунуть кредит одному из слуг, попросив шотландского виски.

— Решительно невозможно. — Мэгнан оглянулся на звук, раздавшийся с противоположной стороны зала. — А вот наконец и Властелин…

Ретиф некоторое время наблюдал, как суетятся официанты, принося подносы, нагруженные выпивкой, и унося пустые. Теперь в попойке наступило временное затишье, так как дипломаты собрались вокруг украшенного торжественным париком главы государства и его придворных. Официанты мешкали около служебной двери, глазея на знатных особ. Ретиф неторопливо прогулялся до нее и протиснулся в узкий, отделанный белым кафелем коридор, наполненный запахами кухни. Безмолвные слуги удивленно глазели на него, когда он проходил мимо.

Он подошел к двери на кухню и шагнул внутрь.

Вокруг длинного стола в центре помещения собралась дюжина с чем–то петриков низшей касты. На столе была навалена целая куча разных ножей: хлебных, с длинными лезвиями, кривых разделочных и больших мясницких. Не меньшее количество находилось за поясами или в руках собравшихся. При появлении землянина аборигены пораженно замерли. Толстяк в желтом саронге повара, отвесив челюсть, застыл в немой сцене торжественного вручения двенадцатидюймового ножа для нарезки сыра высокому одноглазому уборщику.

Ретиф бросил один–единственный скучающий взгляд на собравшихся, а затем разрешил своим глазам посмотреть в противоположный угол помещения. Беззаботно насвистывая какой–то мотивчик, он вразвалочку подошел к открытым полкам с выпивкой, выбрал крикливо–зеленую бутылку, а затем, не спеша, направился обратно к двери. Компания, затаив дыхание, следила за ним.