Морган молча кивнул. Он отчаянно думал, что же сказать в ответ.

— По правде говоря, не нравится мне все это. — Его лицо было непроницаемо. — Федерация не снимет осаду до тех пор, пока мы не забудем, зачем сюда пришли, а это никак не отвечает моим планам и надеждам свободнорожденных. Запертые здесь, мы никому не сможем помочь. У нас есть и другие места, где можно укрыться, и другие возможности разобраться с этими трусами, которые насылают на нас создания темной магии, вместо того чтобы сразиться с нами в честном бою. — Падишар помолчал. — Поэтому я решил, что пора подумать об уходе.

Морган подался вперед:

— Уйти? Отсюда?

— Да, через тот запасной ход, о котором я тебе говорил. Я решил, что не мешало бы тебе знать об этом. Мне потребуется твоя помощь.

Морган уставился на него:

— Помощь?

Падишар медленно выпрямился:

— Я хочу, чтобы кто-то доставил весточку в Тирзис — Дамсон и братьям Омсворд. Им необходимо знать, что здесь случилось. Я бы отправился туда и сам, но должен оставаться здесь и постараться, чтобы мои люди ушли отсюда без потерь. Поэтому я подумал о тебе. Морган сразу согласился:

— Хорошо, я сделаю это.

Падишар предупреждающе поднял руку:

— Не так быстро. Мы не можем уйти с Уступа сразу, сейчас, потребуется дня три на подготовку. Да и раненых еще нельзя переносить. Но я хочу, чтобы ты отправился в путь раньше нас. Точнее, завтра. Дамсон — умная девушка, но она своевольна. После того как ты спросил, не будет ли она пытаться привести сюда Омсвордов, я много думал над этим и теперь считаю, что она может принять такое решение. Ты должен предупредить ее, чтобы она этого не делала.

— Я пойду туда.

— Да. И один.

Морган нахмурился.

— Да, ты пойдешь один, парень. Твои друзья останутся со мной. Во-первых, ты не можешь разгуливать по Каллахорну в компании двух дворфов, даже если бы они могли с тобой пойти. К тому же один из них передвигаться не в состоянии. А во-вторых, после всех случаев предательства мы не можем позволить себе рисковать. Наших планов никто не должен знать.

Горец некоторое время размышлял. Падишар прав. Нельзя лишний раз рисковать. Лучше ему отправиться в одиночку, не посвящая в планы никого, особенно Стеффа и Тил. Он был почти готов рассказать Падишару о своих подозрениях, но в последний момент передумал и просто кивнул.

— Хорошо. Этот вопрос мы решили, осталось еще одно. — Падишар встал на ноги. — Пойдем со мной.

Он провел Моргана через лагерь к самой большой пещере в каменной стене утеса, мимо закутка, где лежали раненые. Они направились в дальние помещения. Там начинались туннели, ведущие в глубь горы, в темноту. Пока они шли, Падишар держал в руках незажженный факел, теперь он зажег его от горевшего факела, вставленного в каменное кольцо, торчащее из стены, осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что они не привлекли к себе внимания, и повел Моргана дальше. Он провел горца мимо складов с припасами в самую дальнюю часть пещеры, уходящую на несколько сот футов в глубь горы, где вдоль стены выстроились штабеля ящиков. Здесь стояла тишина, все шумы остались далеко позади. Падишар еще раз оглянулся, пристально изучая темноту.

Потом, вручив факел Моргану, он засунул руки в щели между ящиками наверху и сильно потянул их на себя. Целая секция ящиков повернулась на скрытых петлях, открывая вход в туннель.

— Ты видел, как я это сделал? — мягко спросил он Моргана. Тот молча кивнул.

Падишар забрал у него факел и осветил туннель. Морган подался вперед. Стены туннеля, изгибаясь и петляя, уходили вниз и терялись в темноте.

— Туннель проходит через всю гору, — сказал Падишар. — Когда ты дойдешь до конца, то окажешься выше Ключа Пармы, к югу от Зубов Дракона, восточнее ущелья Кеннон. — Он строго взглянул на Моргана. — Если ты попытаешься выйти через другие туннели — те, которые я держу под охраной, напоказ, — мы никогда больше тебя не увидим. Ты понял? — Он толкнул скрытую дверь так, что она встала на место. — Я показываю все это тебе сейчас потому, что, когда настанет пора уходить, я не смогу быть рядом с тобой. Я буду снаружи, прикрою твой уход и понаблюдаю, чтобы никто не заметил этого. — Он улыбнулся Моргану своей жесткой улыбкой. — Можешь быть уверен, никто тебе на хвост не сядет.

Они вернулись обратно в главную пещеру. Уже совсем стемнело, последние лучи солнца растаяли в темноте. Падишар остановился, потянулся всем телом и глубоко вдохнул прохладный воздух.

— Послушай меня, паренек, — мягко сказал он. — Есть еще кое-что. Перестань мучить себя из-за того, что случилось с мечом. Нельзя таскать на себе такую ношу и думать, что сохранишь при этом ясную голову. Ноша слишком тяжела, даже для такого решительного парня, как ты. Сбрось ее с себя. У тебя хватит силы духа, чтобы обходиться и без меча.

«Он знает, как я вел себя утром, — мгновенно понял Морган. — Он знает и говорит мне, что все в порядке».

Падишар вздохнул:

— Каждая косточка в моем теле стонет от боли, но эта боль несравнима с тем, что творится в моей душе. Я ненавижу то, что здесь случилось. Я ненавижу то, что они с нами сделали. — Он открыто посмотрел на Моргана. — Вот что я имею в виду, когда говорю о бесполезной ноше. Подумай хорошенько.

Он повернулся и растворился в темноте. Морган хотел окликнуть его, даже сделал шаг ему навстречу, решив рассказать о своих подозрениях. Сейчас это было бы легко сделать, и он освободился бы от ответственности за то, о чем знал лишь он один.

Он боролся со своей нерешительностью так же, как делал это весь день.

И опять проиграл.

Потом он лег спать, завернувшись в плащ и свернувшись калачиком под осиной. Земля уже высохла после утреннего дождя; ночь выдалась теплой, и воздух был полон лесных запахов. Он спал глубоко, без сновидений. Усталость, словно защитное покрывало, оградила его мозг от призраков потерянной магии и предательства и дала ему на время покой. Его плавно несло куда-то по волнам сна, не подчиняющегося течению времени.

И вдруг он проснулся.

Чья-то рука сильно трясла его за плечо. Это было так внезапно, что сначала он подумал, будто на него напали. Морган сбросил плащ и векочил на ноги, отчаянно озираясь в ночной темноте.

И оказался лицом к лицу со Стеффом.

Дворф стоял перед ним, согнувшись, завернувшись в свои одеяла, волосы дыбом, по исполосованному шрамами лицу, несмотря на ночную прохладу, стекал пот. В темных глазах, горящих лихорадочным огнем, застыло выражение испуга и отчаяния.

— Тил пропала, — прохрипел он. Морган помотал головой, пытаясь прийти в себя.

— Как пропала? — наконец выговорил он, все еще сжимая рукоять кинжала, висевшего у него на поясе.

В ночной тишине отчетливо слышалось хриплое неровное дыхание Стеффа.