Он стоит за спиной, опустив руки на мои запястья, и улыбается.

– Как думаешь, Тань, встретим мы сегодня невесту красивее тебя?

Мне не нужно думать, чтобы ответить честно и со всей серьезностью:

– Нет.

Куда уж лучше. Из зеркала на меня смотрит настоящая красавица, и дело вовсе не в отсутствии ложной скромности или в ее наличии, а в потрясающем чувстве вкуса моего будущего мужа и его матери, – нельзя не отдать им должное. Ну и, конечно, в щедрости моего отца. Как ни упирался Рыжий рогом, а Андрей Крюков остался непреклонен: за свадебный наряд единственной и любимой дочери платит ее отец и точка! Ну и что, что мы простые люди из провинции, один раз в жизни можем себе позволить! Он и так уступил жениху, разрешив окончательно забрать невесту из общежития под свой кров за три недели до свадьбы (все же Роднинск не близкий свет, а у меня экзамены и сдача сессии). Дольше Рыжий ждать с росписью отказался, ответив просто: «А чего нам тянуть, Коломбина? Ты же сказала «да». Мне одному без тебя дома делать нечего, а по-другому я не хочу».

Сказала, верно. Но разве подпись в документах что-то меняет? Я и без подписи не представляю, как жить без Рыжего дальше, но он упрямый и хитрый лис, разве с таким поспоришь? Хотя я пытаюсь время от времени вспоминать о сне, чтобы не потерять бдительность. Не хватало еще, чтобы он всю жизнь за меня все решал!

«– …Танечка! Танька, ну, чего ревешь? Успокойся, уже все позади. И как тебя только угораздило влезть в мужские игры?

– А тебя?

– А я темная лошадка. Отчасти, это мой мир, мне не привыкать. И потом, я дал слово одной девушке, пришлось держать. Но если бы знал наперед до чего она упрямая, лучше бы ее держал возле себя, а не слово. Ведь чувствовал, чем все это может закончиться. Думал, задушу Вардана, когда понял, почему он сорвался на мост. Если бы Илюха не оторвал от него, передавил бы гаду кадык к чертовой матери!

Но я вовсе не потому шмыгаю носом, ощупав прежде Рыжего на предмет целости и сохранности. Уже все закончилось, гонка позади, и я еще получу ночью заслуженную порцию взбучки, полный серьезного укора выговор, и покусанный, а после нежно зацелованный шрам на попе. Крепко усну в чужой незнакомой квартире, прижавшись к его груди, слушая на ухо ласковые глупости и отвечая тем же. Все это после, а сейчас, когда Рыжий остановил свой «BMW» возле Глаши и отпустил с ним друга, я держу в руках вскрытый конверт, а в нем ключи, тонкое золотое колечко и надпись на открытке: «Танька, выходи за меня! Люблю». Держу и не верю своим глазам.

И вот это все он принес мне буквально через несколько часов после нашей ночи?

Но как? Неужели ему хватило ее, чтобы понять? Решить для себя, что это именно я нужна ему? Та самая смешная Коломбина в детских носках со стрекозами и несуразном оранжевом платье? Что навсегда? Судя по тому, как быстро Бампер определился с выбором – он не сомневался и секунды. Уходя прошлой ночью от меня уже знал, что хочет быть рядом. Хочет быть со мной…

Но разве я не поняла это сердцем? Сама не призналась себе, что люблю его? Еще тогда, когда без стеснения целовала и обнимала. Когда получала то самое молчаливое признание в ответ? Отзывалась на прикосновения, что красноречивее любых слов?

Нет, все что произошло между нами было больше чем близость, гораздо больше. С самого начало было чем-то особенным, нашим, пусть я и отказывалась это признать.

– Я думал, ты прочла раньше. Удивлялся, почему не брала трубку.

– Нет, только сейчас. Прости.

– Так ты ответишь мне, Тань? Я все еще жду.

Мне приходится глубоко вздохнуть, запрокинуть голову и посмотреть на небо – полночное, звездное, безлунное, чтобы смахнуть слезы и поверить в происходящее. Повернуться к Рыжему, потянуться к его губам, таким теплым, улыбчивым и родным, и ответить, целуя их:

– Да. Да, да, да, да!»

…Он поднимает мою руку и касается губами запястья, затянутое тонким белоснежным шелком. Заглядывая в глаза, поглаживает пальцы, целует ладонь. Артемьев любитель подобных жестов и ничуть не стеснительный в отличие от меня. Последнее время я только и делаю, что краснею от публичного проявления его чувств. Кажется, в его семье уже привыкли, что он все время прижимает меня к себе и получает удовольствие от моего бурчания, и перестали обращать на нас внимание. Но если он и на людях выкинет нечто подобное…

– Вить, только не вздумай вытворять вот такое же при гостях, слышишь? Я сгорю со стыда, предупреждаю!

Как же, так он меня и послушал! Снова смотрит хитрым котом, приближаясь вплотную.

– Ничего, я найду способ остудить тебя. Привыкай, Коломбина. Я не привык считаться с чьим-то мнением, если оно касается личной жизни и моих желаний. А я хочу тебя, Танька, всегда и везде. Хочу вот даже прямо сейчас, когда ты такая красивая, моя и так близко. Особенно зная, – искуситель наклоняется к виску, чтобы хрипло прошептать, – какие на тебе надеты чулки и белье. Нет, кажется, мне не вытерпеть до вечера.

Он не обманывает. Хочет. Губы касаются мочки уха, а натянувшиеся в паху боксеры говорят сами за себя, и я не могу не улыбнуться, чувствуя в животе ответный жар. Вспоминая прикосновения его пальцев к разведенным навстречу бедрам, и довольный стон Рыжего – немного звериный и жадно-удовлетворенный.

– Господи, Витька, ты сошел с ума. Ты же меня только что одел!

– А уже хочу раздеть. Тань, – и снова губы скользят вдоль шеи, а руки требовательно обхватывают талию. – Ну давай, а? Прямо сейчас! Я быстро. Ммм, так хочется.

– Сумасшедший! – но мне нравится его внимание, да, нравится, и я с удовольствием запускаю пальцы в густые волосы, позволяя горячей ладони пробраться под юбку и заскользить по ноге. В конце концов, это все для него. – Мы же только час назад закрывались в гардеробной…

– Ничего не могу с собой поделать. Хочу и все! Детородная функция обязывает.

– Ох, осторожнее с чулками! Не порви, дурачок…

Что?

– Что-о?!

Он выбирает правильные слова, и желание тут же слетает с меня. Схлынывает холодной волной, затаиваясь до поры. Рыжий не был бы Рыжим, если бы вовремя не отступил на безопасное расстояние.

– Что ты сказал?

Но хитрый лис уже крутит ладонью в воздухе, улыбаясь самым обаятельнейшим образом.

– А чего такого, Тань? Ничего не сказал. Это же я вообще… Обобщаю так, понимаешь?

– Нет. Лучше не обобщай!

Он вдруг удивляется на полном серьезе.

– А ты что же, репейничек, совсем детей не хочешь?

– Витька, – у меня едва ли не пар идет из ноздрей, а ему хоть бы хны! – я же тебя, кажется, просила…

– Танька, не начинай, здесь никого нет! Как хочу, так и называю!

– Артемьев, ты с ума сошел, что ли? Какие дети? Мы с тобой еще даже не женаты!

– Можно подумать: нам свадьбы три года ждать.