Басс же провозгласил себя новым губернатором Сирии, и все твои клиенты и сторонники, проживавшие в Северной Сирии, убежали в Киликию. Я, находясь в то время в Тарсе у Квинта Филиппа, не сумел быстро что-либо предпринять. Лишь отправил письмо Марку Лепиду в Рим и попросил его как можно скорее послать в Сирию губернатора. Согласно ответу, на этот пост назначен Квинт Корнифиций. Он должен справиться с ситуацией. Он и Ватиний блестяще провели иллирийскую кампанию в прошлом году.

Однако Басс не унимается. Он направился в Антиохию, которая закрыла ворота и отказалась впустить его. Тогда наш торговец пурпуром пошел в Апамею. В ответ на щедрые посулы коммерческого плана Апамея встала на его сторону. Басс вошел в город и остается там, провозгласив его столицей Сирии.

Цезарь, он наделает много бед. Он определенно связан с парфянами и заключил союз с новым царем скенитских арабов, неким Алкавдонием, который, оказывается, был с Абгаром, когда тот поймал Марка Красса в ловушку при Каррах. Теперь Алкавдоний и Басс усиленно набирают солдат для новой сирийской армии. Я думаю, что парфяне готовят вторжение и что эта новая сирийская армия присоединится к ним, чтобы выступить против Рима в Киликии и провинции Азия.

В ответ мы с Квинтом Филиппом также набираем войска. А еще послали предупреждения царям-клиентам.

В Южной Сирии пока спокойно. Твой друг Антипатр зорко следит, чтобы евреи не ввязывались в авантюры Басса, а сам послал к царице Клеопатре в Египет за людьми, оружием и едой. Так что восстановление и укрепление стен Иерусалима может оказаться намного более важной и своевременной акцией, чем ты это предполагал.

Парфяне устраивают набеги по всему Евфрату, но территория скенитских арабов ничуть не страдает. Ты, возможно, надеялся, что в восточной области Нашего моря будет царить долгий мир, но все оказалось не так. И я вообще сомневаюсь, что Рим когда-нибудь сможет надеяться на долговременное затишье в любой части своей империи. Всегда кто-то жаждет отнять у него что-нибудь.

Бедный молодой Секст, внук дяди Цезаря Секста! Эту ветвь рода — старейшую ветвь — обошло знаменитое везение Цезарей. Прежние Юлии Цезари имели в обиходе три имени — Секст, Гай и Луций. Первого сына нарекали Секстом, второго Гаем и третьего Луцием. Согласно этому, его собственный отец был вторым сыном в семье, и только брак старшей сестры отца со сказочно богатым новым римлянином Гаем Марием дал ему деньги, чтобы остаться в сенате и подняться по общественной лестнице к должностям старших магистратов. Младшая сестра отца вышла замуж за Суллу, так что Цезарь мог по праву считаться племянником и Мария, и Суллы. Как показало время, весьма удобная вещь!

Старший брат отца, Секст, умер первым от воспаления легких во время очень холодной зимней кампании в Италийской гражданской войне. Легкие! Вдруг Цезарь вспомнил, где он раньше видел нечто замеченное им у молодого Гая Октавия. Дядя Секст! Октавий очень похож на него, такой же узкогрудый. Не было времени поговорить с Хапд-эфане, зато теперь он может сказать целителю гораздо больше. Дядя Секст страдал хрипами и раз в год ездил на «огненные поля» за Путеолами, где вдыхал пары серы, бьющие из земли вместе с брызгами лавы и языками огня. Он вспомнил, как отец говорил, что такие хрипы возникают время от времени у кого-нибудь из Юлиев Цезарей, что это наследственная черта. Неужели же эту болезнь унаследовал и молодой Гай Октавий? Может быть, поэтому парень не может регулярно тренироваться на Марсовом поле?

Цезарь позвал Хапд-эфане.

— Трог хорошо тебя устроил, Хапд-эфане?

— Да, Цезарь. Красивые гостевые покои с видом на большой перистиль. У меня есть место, где хранить мои травы и инструменты. Трог также нашел мне ученика. Мне нравится этот дом, мне нравится Римский Форум — за его старость.

— Расскажи мне о хрипах.

— А-а! — воскликнул жрец-врач, черные глаза его расширились. — Ты имеешь в виду хрипы, когда больной дышит?

— Да.

— Но — когда выдыхает или вдыхает?

Цезарь попробовал сымитировать.

— При выдохе, определенно.

— Да, мне они известны. Когда нет ветра и сухо, а по сезону не весна и не осень, больной чувствует себя хорошо, если его не беспокоит какая-нибудь неприятность и он не волнуется. Но когда воздух полон пыльцы, или мельчайших кусочков соломы, или пыли, или вокруг слишком влажно, больному становится трудно дышать. Если он будет продолжать находиться в такой обстановке, у него начинаются хрипы, он кашляет до рвоты, почти задыхается. Иногда умирает.

— У моего дяди Секста была такая болезнь. И он умер, но явно от воспаления легких, после переохлаждения. Наш семейный врач, как я помню, называл это одышкой, — сказал Цезарь.

— Нет, это не одышка. Одышка скорее постоянная борьба за дыхание, а не прерывающаяся, — твердо сказал Хапд-эфане.

— Эта прерывающаяся неодышка может быть наследственной?

— О да. Греки зовут ее астмой.

— Как лучше всего лечить ее, Хапд-эфане?

— Конечно, не так, как лечат ее греки, Цезарь! Они прописывают кровопускание, слабительное, горячие припарки, настойку гидромеля с иссопом и лепешки из гальбана и скипидара. Последние два средства могут немного помочь, признаю. Но в египетской медицине сказано, что астматики очень чувствительные люди. Они принимают близко к сердцу то, на что другие и внимания не обратят. Мы лечим приступы парами серы, но прежде всего мы стараемся предотвращать эти приступы. Советуем больному избегать дышать пылью, не бывать там, где есть солома или сухая трава, держаться подальше от шерсти или меха, пыльцы цветов и морских испарений, — перечислил Хапд-эфане.

— Это на всю жизнь?

— Во многих случаях да, Цезарь, но не всегда. Дети иногда выздоравливают. Гармоничная домашняя обстановка и общее спокойствие помогают.

— Благодарю, Хапд-эфане.

Его беспокойство по поводу состояния здоровья Гая Октавия частично улеглось, хотя возникали проблемы. Мальчика нельзя подпускать к мулам и лошадям. Да, их избегал и дядя Секст! И военные тренировки практически невозможны, а ведь для мужчины, желающего стать консулом, они абсолютно необходимы. Правда, Брут обошелся без них! Но его род слишком влиятелен, богат славными предками, а его состояние столь велико, что ни один коллега или кто-либо равный ему не решится неделикатно намекнуть, что у него напрочь отсутствует боевой дух. А у Октавия нет внушительных предков со стороны отца, и Юлий он лишь по женской линии, что, естественно, не отражается в его имени. Бедняжка! Его путь к консульству будет трудным, может быть, непреодолимым. Если он доживет до той поры.

Цезарь поднялся, заходил по комнате, испытывая горькое разочарование. Казалось, не было шанса сделать Гая Октавия своим наследником. Остается Марк Антоний — какая ужасная перспектива!

Луций Марций Филипп прислал приглашение отобедать в его просторном доме на Палатине: «…чтобы отпраздновать твое возвращение в Рим!» Очень вежливая записка.