Джондалару показалось, что он видит впереди какие-то смутные очертания, и он остановился, напряженно всматриваясь в снежную мглу. Однако Уинни продолжала идти вперед, и путники решили довериться ее чутью. Клонившиеся к земле деревца и заросли оголенных кустов отмечали речной берег. Они могли бы служить неплохой защитой для спрятавшихся за ними людей, но лошадь упорно продолжала идти вниз по течению, пока не привела их к излучине; в этом месте вода хорошо подмыла берег, обнажив участок твердой земной породы. Здесь, под этим обрывистым берегом, ветер был значительно слабее, и Уинни, подтолкнув Удальца поближе к отвесному склону, встала рядом с ним, чтобы защитить жеребенка с внешней стороны.

Эйла и Джондалар быстро разгрузили лошадей и, установив свою маленькую палатку почти под их копытами, забрались внутрь, чтобы переждать этот буран.

Несмотря на то что крутой откос берега защищал их от прямых ударов ветра, буря по-прежнему угрожала их легкому укрытию. Ревущие вихревые потоки, кружа вокруг палатки, постоянно меняли направление, словно вознамерившись во что бы то ни стало проникнуть внутрь. И им это удавалось довольно часто. Струи ледяного воздуха, приносившие снежную пыль, то и дело находили лазейку, вползая в щели по краям входного полога и закрытого дымового отверстия. Мужчина и женщина тихо переговаривались под меховыми покрывалами, чтобы не растерять тепло. Они вспоминали случаи, происходившие с ними в детстве, разные истории, легенды и традиции, рассказывали о людях, которых знали, и делились своими мыслями, мечтами и надеждами; казалось, что темы для разговоров они черпают в некоем бездонном источнике. Ночь подкралась незаметно, и, разделив Дары Радости, они быстро уснули. Около полуночи ветер прекратил атаковать их палатку.

Эйла проснулась и лежала с открытыми глазами, приглядываясь к темному интерьеру палатки и пытаясь подавить нарастающий страх. Ей было как-то не по себе, сильно болела голова, и она с трудом вдыхала спертый, застоявшийся воздух. Там, за стенами палатки, явно произошло нечто странное, но она не могла понять, что именно. У нее возникло смутное предчувствие или воспоминание, говорившее о том, что она уже была некогда в подобной ситуации. Это было очень похоже на ощущение скрытой опасности, которую необходимо немедленно устранить. Но для начала надо было выяснить источник опасности. Вдруг Эйла начала задыхаться и, резко приподнявшись с лежанки, отбросила в сторону теплое покрывало.

— Джондалар! Джондалар! — кричала она, тряся его за плечо, хотя в этом не было необходимости.

Он проснулся мгновенно, едва она отбросила покрывало.

— Эйла?! Что с тобой?

— Я не знаю. Случилось что-то страшное!

— Не понимаю, вроде бы все в порядке, — сказал он, действительно пока ничего не понимая. Но ведь что-то встревожило Эйлу. Ему было непривычно видеть ее такой испуганной. Она всегда была очень спокойной и отлично владела собой даже в моменты надвигающейся опасности. Никакой четвероногий хищник не мог бы вызвать этот малодушный страх в ее глазах. Что могло случиться? Почему она так напугана?

— Я видела сон. Там было темно, темнее, чем ночью, и я начала задыхаться, Джондалар. Я не могла дышать!

Его лицо приняло озабоченное выражение, и он внимательным взглядом еще раз окинул палатку. Не зря же Эйла так перепугана; возможно, и в самом деле что-то случилось. Вокруг было темно, но все-таки в этом мраке можно было разглядеть очертания кожаных стенок. Снаружи пробивался слабый рассеянный свет. Все вроде было на местах, ветру не удалось справиться с завязками полога и крышки дымового отверстия. В сущности, вокруг было на редкость тихо и спокойно. Былой ураган, похоже, сменился полным безветрием… Полной неподвижностью.

Джондалар отбросил меховое покрывало и подполз ко входу. Развязав край полога, он обнаружил за ним белую стену, часть которой немедленно обрушилась в палатку, не причинив особого вреда этой снежной толще.

В округлившихся глазах Эйлы застыл ужас.

— Мы погребены, Джондалар! Мы погребены под снегом! — воскликнула она срывающимся от напряжения голосом, изо всех сил стараясь сохранять самообладание.

Присев рядом с ней, Джондалар успокаивающе обнял Эйлу за плечи.

— Все будет в порядке, Эйла. Все будет хорошо, — тихо говорил он, не слишком уверенный в собственной правоте.

— Здесь такой мрак, и я не могу дышать!

Ее голос звучал как-то странно глухо, как будто он доносился издалека, и вдруг она обмякла и привалилась к его плечу. Осторожно опуская ее на лежанку, Джондалар заметил, что глаза Эйлы закрыты, но ее глухой, проникнутый паническим ужасом голос был еще слышен, и она как в бреду повторяла, что не может дышать в этом мраке. Джондалар растерялся и встревожился за нее, испугавшись ее состояния. С ней происходило что-то странное, — казалось, причина ее ужаса была связана с чем-то более значительным, чем это снежное заточение.

Окинув взглядом палатку, Джондалар заметил лежавший у входа дорожный мешок, слегка запорошенный снегом. Он растерянно смотрел в ту сторону какое-то время, потом вдруг быстро подполз к мешку и, разбросав снег, вытащил узкую кожаную сумку, в которой хранились копья. Встав на колени, он развязал шнурки, удерживающие крышку дымового отверстия, что находилось примерно в центре палатки. Затем, взяв копье, Джондалар пробил снеговой потолок толстым концом древка. На меховом покрывале образовался маленький сугроб рыхлого снега, но одновременно с этим в палатку проникли солнечный свет и поток свежего воздуха.

Состояние Эйлы мгновенно изменилось к лучшему. Она заметно расслабилась и вскоре открыла глаза.

— Что ты сделал? — тихо спросила она.

— Пробил копьем слой снега над дымовым отверстием. Нам надо прокопать коридор к выходу, но на самом деле снега не так много, как кажется. — Он посмотрел на нее с искренней озабоченностью. — Что с тобой случилось, Эйла? Ты меня даже напугала. Все твердила, что не можешь дышать. Я уж думал, что ты теряешь сознание.

— Я не знаю. Может, мне просто не хватало свежего воздуха.

— Но воздух в палатке был не так уж плох. Я дышал вполне нормально. Но ты чего-то жутко боялась. Я даже не предполагал, что когда-нибудь увижу тебя такой испуганной.

Эйле стало неловко от его замечаний. Она пребывала в странном состоянии: сквозь какой-то отупляющий, легкий туман в голове проступали смутные очертания неприятных видений, но она не могла объяснить их.

— Я помню один случай, он произошел со мной после того, как я покинула Клан Брана. Тогда тоже шел снег, и он завалил вход в маленькую пещеру, где я остановилась на ночлег. Потом я проснулась в полной темноте, начала задыхаться от духоты и, должно быть, жутко перепугалась…

— Да, тогда понятно, почему тебя охватил такой панический страх, когда это случилось снова, — сказал Джондалар, не уверенный, однако, что это правильное объяснение.

* * *

Рыжебородый мужчина могучего телосложения все еще работал возле земляного жилища, хотя густые сумерки грозили вскоре смениться полной темнотой. Он первым увидел странную процессию, появившуюся на вершине холма, которая начала медленно спускаться по склону. Впереди шла женщина, с трудом пробираясь по глубокому снегу, за ней маячила устало поникшая голова лошади, которая из последних сил тащила тяжелые корзины и волокушу. Следом шел мужчина, ведя в поводу жеребенка, который тоже тащил корзины и объемистый тюк на спине. Джондалару, конечно, было легче идти, ведь снег был уже утоптан теми, кто шагал впереди; но Эйла не долго прокладывала путь, поскольку они делали это по очереди, давая друг другу передохнуть.