Трик сжал руки в кулаки. Вены набухли, мышцы напряглись. Мия поняла, что его трясет. Только не знала, от горя или ярости.

Она опустила руку на его предплечье. Произнесла так мягко, как только могла:

– Ты не обязан мне рассказывать, Трик…

На его имени она запнулась, гадая, не кроется ли в нем оскорбление. Не зная, что делать или говорить. Чувствуя себя беспомощной. Глупой. И это после всех уроков Аалеи! После всего, что она выучила.

Бессильная.

Трик покачала головой. Голос был сдавленным от злости.

– Он расс…

На секунду голос юноши сломался. Он зашипел. Прочистил горло.

– Он рассмеялся, Мия. Назвал меня выблядком. Сукиным сыном. Коффи. Сказал, что когда дочь ему воспротивилась, то перестала быть его дочерью. Сказал, что я ему не внук. «Но ты мужчина, маленький коффи. Так что подходи, нанесем тебе чернила, чтобы все знали, кто ты такой». А потом его люди схватили меня, и дед сорвал зубы драка с моей шеи. Царапал ими мое лицо, пока я кричал. Выливал чернила на раны и бил, пока я не погрузился в черноту.

Мия почувствовала, как слезы льются по ее щекам. В груди болело, ногти впивались в ладони. Она обвила юношу руками, обняла так крепко, как могла, и закопалась лицом в его волосы.

– Трик, мне так жаль…

Он продолжил, будто и не замечая ее прикосновений. Казалось, будто кто-то вскрыл рану, и теперь из нее потоком вытекал яд. Сколько лет он держал это в себе?

– Меня привязали к мачте перед домом деда, – сказал Трик. – Дети кидали в меня камни. Женщины плевали. Мужчины проклинали. В раны попала инфекция. Глаза заплыли, я ничего не видел. – Он покачал головой. – Это было наихудшей частью. Ожидание в темноте каждого следующего удара камнем. Следующей пощечины. Следующего комка слюны. Сукин сын. Выблядок. Коффи…

– Дочери, – выдохнула Мия. – Поэтому ты не хотел надевать повязку перед тем, как войти в гору.

Трик кивнул. Закусил губу.

– Я молился Леди Океанов, чтобы она освободила меня. Наказала тех, кто мучил меня. Дедушку – в первую очередь. И на третью неночь, когда поднялись ветры и смерть подобралась так близко, что я чувствовал ее холод, в моем ухе раздался шепот. Женский. Произносящий ледяные слова.

«Леди Океанов тебе не поможет, мальчик».

«Я не заслуживаю такой смерти», – ответил я. И услышал ее смех.

«Заслуга не имеет никакого отношения к смерти. Она забирает всех. И порочных, и справедливых».

«Тогда я молю, чтобы она забрала бару медленно, – сплюнул я. – Молюсь, чтобы он кричал, когда умирал».

«И на что ты готов пойти, чтобы это случилось?»

«На что угодно, – ответил я. – На все».

– И тогда она срезала путы. Ее звали Адиира. В итоге она стала моим шахидом. Вылечила от инфекции и направила на этот путь. Сказала, что Мать Ночи избрала меня. Что она сделает из меня оружие. Своим инструментом на земле. И однажды я увижу его смерть. Дедушки. – Трик, сжав челюсти, прошипел сквозь зубы. – Как он умрет с криками на устах.

– Я дала такую же клятву, – сказала Мия. – Рем. Дуомо. Скаева.

– Одна из причин, по которой ты мне нравишься, Бледная Дочь, – Трик улыбнулся. – Мы с тобой одинаковые.

Юноша коснулся лица. Чернильных каракуль, которые поведывали историю его пыток.

– Каждую перемену я просыпаюсь и вижу их в зеркале. Вспоминаю, что он сделал. Даже когда Адиира доводила меня до критической точки, я смотрел в зеркало и вспоминал, как он смеялся. Я уже и не помню, как выглядел без них. Эти чернила… Это я. – Он глянул на Мию. На ее ныне безупречные щеки и пухлые губы. – Мариэль лишит меня их. Адиира предупреждала об этом. Они делают меня запоминающимся. Но кем я без них буду? В них моя сущность.

– Херня, – фыркнула Мия.

Трик изумленно заморгал.

– Что?

– Вот где твоя сущность, – она стукнула по твердым мышцам над его сердцем. – Тут, – хлопнула по голове. – Тут. – Девушка взяла его за руку и присела перед ним, глядя в глаза. – Клеймо рабынь. Татуировки. Шрамы. Твоя внутренняя сущность не меняется вместе с внешностью. Тебя могут наделить новым обличием, но не могут дать тебе новое сердце. Что бы они ни забрали, это им не подвластно, если ты сам не позволишь. Это – настоящая мощь, Трик. Это – настоящая сила.

Она так сильно сжала его руки, что заболели пальцы.

– Храни ее, слышишь? Представь себя на могиле этого ебаного ублюдка. Плюющим на землю, в которой он закопан. Все еще будет, Трик. В одну перемену ты получишь свое возмездие. Обещаю. Да поможет мне Мать, я клянусь тебе.

Юноша уставился на их руки.

– Мы идем по темной дорожке, Мия.

– Так пойдем по ней вместе. Я прикрою тебе спину. Ты прикроешь мою. И если я не дойду до конца, ты прикончишь Скаеву ради меня. Заставишь его кричать. А я пообещаю сделать то же ради тебя.

Трик посмотрел на нее. Своими бездомными ореховыми глазами. С каракулями ненависти на коже. Ее сердце выбивалось из груди. В глазах – пыл, ладони потеют в его руках.

– Будет больно? – спросил он.

– Это зависит…

– От чего?

– Хочешь ли ты, чтобы я соврала, или нет.

Трик рассмеялся, нарушая черное заклятие, охватившее зал. Улыбка Мии померкла, когда она взглянула ему в глаза. Придвинулась чуть ближе. Но недостаточно близко.

– После, – произнесла она. – Если не захочешь быть один…

– …Разве это разумно?

– После девяти? Вряд ли.

Он прильнул к ней. Высокий, сильный и, о, до чего красивый. Дреды пощекотали ее щеку, когда он наклонился.

– Тогда, наверное, не стоит.

Ее губы коснулись его, и она прошептала:

– Наверное, нет.

Они стояли так еще с секунду; живот Мии трепетал, кожу покалывало, пока Трик ласково водил пальцем по ее руке. Она в точности знала, чего он хочет. И хотела того же. Но между ними витала мысль об изувеченных руках ткачихи. Которые все-таки задушили этот момент. Поэтому Трик встал. Вгляделся во тьму и глубоко вдохнул.

– Благодарю, Бледная Дочь, – улыбнулся он.

– Всегда к вашим услугам, дон Трик.

Она наблюдала, как он удаляется, и его уход вызвал у нее боль. Когда Трик скрылся из виду, Мия села в темноте у ног богини, и ее тень зашептала:

– …Мне кажется, тебе тоже стоит посетить ткачиху после мальчишки…

– И почему же?

– …Очевидно, твой мозг поменялся местами с яичниками…

– Ой, прекрати! А то я надорвусь от смеха.

Мия ушла к себе в комнату, закопалась среди лекций и формул и вновь погрузилась в разгадывание головоломки. Одна рука вырисовывала хаотичные круги в воздухе, заставляя тени извиваться. Мистер Добряк прыгал среди них, как настоящий кот, гоняющийся за мышью.