Через десять дней Указом Президиума Верховного Совета СССР капитану Елисееву было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно. Имя его занесено в списки личного состава первой эскадрильи его истребительного полка.

У реактивного сверхзвукового самолета действительно нет разящего винта и мощных плоскостей-крыльев. Таран казался на нем технически невозможным, тем более после гибели летчика-перехватчика Геннадия Николаевича Елисеева.

И все же через восемь лет второй таран на сверхзвуковом реактивном самолете совершил капитан Валентин Куляпин, уничтожив неизвестный самолет, вторгшийся в воздушное пространство СССР.

— Я учился на третьем курсе Высшего военного летного училища, когда услышал о таране капитана Елисеева, — рассказывает Валентин Александрович. — Мы все, девятнадцатилетние, в те дни спрашивали друг у друга: «А ты бы смог?» Я тогда промолчал — что толку, находясь в безопасности, толковать о подвиге? Но про себя решил: Елисеев оставил нам, молодым, завет научиться искусству тарана на реактивном самолете. Так когда-то Нестеров своей героической гибелью передал русским авиаторам завет сделать открытый им рискованный прием оружием в войне с врагом, и более 600 советских летчиков — наследников Нестерова — насчитывает сегодня история авиации.

Летом 1981 года у меня была сложная ситуация…

* * *

…В тот июльский день 1981 года погода в Закавказье была дивная — безоблачное небо, яркое солнце, легкий освежающий ветерок…

Приближалось обеденное время, и Валентин с товарищами собирался перекусить. И вдруг раздалась команда:

— 733-й, взлет!

— Эх, на голодный желудок придется лететь! — шутливо простился он с товарищами.

— Мы тебе двойную порцию оставим, — ответили те. На сверхзвуке, на высоте 11 тысяч метров — в квадрат, где замечен нарушитель. Какие у него цели?

— Это был четырехмоторный самолет с неизвестными опознавательными знаками, без иллюминаторов, — значит, не пассажирский! — негромко рассказывает Валентин. — На запросы «земли» он не отвечал, на сигналы — тоже. Мне очень мешал избыток скорости, ведь самолет-нарушитель шел на скорости всего 400 километров в час. Пришлось и мне перейти на эту мизерную скорость, хотя на сверхзвуковом с его небольшими по площади крыльями полет на малой скорости рискован — самолет становится плохо управляемым и может свалиться в штопор. Хорошо понимал это и летчик-нарушитель, знал, что для атаки мне нужно удалиться на большое расстояние.

Поняв безопасность своего положения, нарушитель повел себя безбоязненно. То шел на меня с большим креном, грозя зацепить винтами, то устремлялся еще дальше от пограничного рубежа, будто насмехался надо мной: что ты, мол, сделать можешь? А ничего не можешь!

И такое меня зло взяло. Что ему у нас нужно? Наша земля под крыльями! Положение у меня сложное — и за опасной «игрой» нарушителя следи, и на указатель скорости своего истребителя поглядывай, и прикидывай, что все-таки сделать можно, чтобы остановить лазутчика.

А «земля» по-прежнему приказывает посадить нарушителя на наш аэродром. А он не желает! Начинает уходить к границе. И тогда я вот что придумал: если я его по стабилизатору ударю — придется ему сесть поневоле, если подобру не желает. Но и мне нужно, как искусному ныряльщику, «поднырнуть» под стабилизатор и тут же «вынырнуть», не доходя до его носа, и при этом так рассчитать, чтобы задеть своим фюзеляжем и крылом лишь стабилизатор, а не фюзеляж или крыло нарушителя. Помню, промелькнуло в голове: как хорошо, что жена и дети далеко, отдыхают на море. Если со мной что случится, их подготовят.

Но вот что любопытно: как же растянулись те секунды, что я шел под правым стабилизатором! Скорости почти равны — у меня с мизерным превышением, и вот иду, иду, поднырнув под серой, грязной (такой она мне показалась) плоскостью стабилизатора, а она бесконечная прямо-таки!

В этот момент «земля» как раз спрашивает: «Ваши действия?» Отвечаю: «Вишу под целью!» Я ведь правда под ней висел! Наконец вижу чистое небо. Значит, прошла стабилизатор моя кабина, я, по моим расчетам, должен быть в безопасности и можно взять ручку на себя… Удар! Это фюзеляж моей машины таранит стабилизатор. Встряска… Вполне терпимо. Но сыплется стекло от фонаря — разбился. Пришлось катапультироваться. Раскрывается парашют — и первое, что делаю, осматриваю небо.

А нарушителя не видно! Помню, только в этот миг вошел в сердце холод страха: неужто не сбил? Ведь все точно рассчитал! Медленно опускаю взгляд вниз, а нарушитель кувыркается подо мной, к земле идет. (Нарушителем границы оказался транспортный самолет типа КЛ-44 «фортифор», принадлежащий аргентинской компании и зафрахтованный для тайной перевозки оружия из Израиля в Иран.)

Тогда я принялся землю осматривать, где лучше приземлиться? Пожалуй, в той ложбинке между гор — там вблизи дорога. Приземляюсь, ко мне уже бегут два парня с проезжающего грузовика, они все видели, смотрят на меня как на бога, с почтением. Я иду к ним, прихрамывая, в одном ботинке — второй сорвало при приземлении. Смеюсь над собой, парни — тоже».

За подвиг на границе замполит эскадрильи капитан Валентин Александрович Куляпин награжден орденом Красного Знамени.

Потом он закончил Военно-политическую академию имени В. И.Ленина, служил в Прибалтике.

Победный воздушный таран 1981 года — пока последний в героической истории авиации нашего Отечества…

«Моран» штабс-капитана Нестерова «чиркает» колесами австрийский «альбатрос». Рисунок К. К. Арцеулова, покорителя штопора

Николай Александрович Яцук, морской офицер и летчик, основоположник тактики воздушного боя и теории таранного удара

Обломки «морана» П.Н. Нестерова после совершенного им тарана. 26 августа 1914 г.