* * *

Быстро метнувшись вперед, Нед Расселл решительно загородил им путь к двери. Он мельком глянул вверх, на это грандиозное здание, затем на лица своих попутчиков и, увидев насколько различные и сильные желания их обуревают, сказал:

– Я полагаю, что было бы лучше, если бы никто из нас сюда не заходил.

– Почему? — откровенно разочарованно спросил Сет Морли. — Что может быть худого в том, чтоб заглянуть в дегустационный зал винзавода?

– Это не винзавод, — возразил Игнас Тагг и весело рассмеялся. — Вы не так поняли надпись; вы боитесь признаться даже себе, что это такое на самом деле. — Он еще раз хохотнул. — Но я–то знаю!

– Винзавод! — воскликнула Мэгги Уолш. — Это не винзавод, это собрание величайших достижений человеческого ума. Если мы пройдем туда внутрь, мы будем очищены любовью Бога к человеку и любовью человека к Богу.

– Это особый клуб для людей, которые знают толк кое в чем, — сказал Тагг.

– Разве это не удивительно, — самодовольно ухмыльнувшись произнес Фрэйзер, — на что только ни способны пуститься люди, лишь бы не принимать реальность такою, какая она есть. Разве я не прав, Расселл?

– Там небезопасно, — сказал Расселл. — Для любого из нас. Теперь я понял, что это такое, сказал он самому себе, и я прав. Я обязан увести их и сам уйти тоже отсюда. — Идемте, — сказал он, решительно и твердо.

Сам он оставался там же, где стоял, не сдвинувшись с места. Какая–то часть прежнего пыла у них пропала.

– Вы так считаете, в самом деле? — спросил Сет Морли.

– Да, — ответил он. — Я так считаю.

– Может быть, он и прав, — обратившись к остальным своим попутчикам, произнес Сет Морли.

– Вы действительно так полагает, мистер Расселл? — робко спросила Мэгги Уолш.

Теперь они уже все отодвинулись от двери. Совсем чуть–чуть. Но отодвинулись.

– Я так и знал, что дверь в самый последний момент захлопнут перед самым носом, — огорченно произнес Игнас Тагг. — Зачем им, чтобы кто–нибудь получал от жизни острые ощущения. Это так всегда.

Расселл продолжал молча стоять, загораживая дверь, и терпеливо ждал.

– А где Бетти Джо Берм? — встрепенулся вдруг Сет Морли.

Боже милостивый, мелькнуло в голове у Расселла. О ней–то я позабыл. Я ее упустил. Он быстро повернулся и, прикрыв глаза ладонью, стал смотреть назад, на залитую полуденным солнцем реку. Скользя взглядом по тому пути, каким они шли сюда.

* * *

Она снова увидела то, что уже видела раньше. Всякий раз, когда она смотрела на Здание, ей удавалось совершенно ясно разобрать, что написано на огромной бронзовой пластине, помещенной прямо над центральным входом:

«МЕККИСТРИЯ»

Будучи лингвистом, она сумела разгадать смысл этого слова с первого же раза. «Меккис» — хеттское слово, обозначающее силу. Из хеттского языка оно перешло в санскрит, а оттуда в древнегреческий, в латынь, и закрепилось во всех современных европейских языках, в том числе и в английском, как «машина» и «механическая сила». Это место было явно не для нее. Ей нельзя туда ходить, как это можно всем остальным.

Жаль, что я не умерла раньше, подумалось ей.

Вот здесь и расположена купель вселенной…, так, во всяком случае, она понимала символическое значение этого Здания. Она в самом буквальном смысле воспринимала гипотезу Спектовского о концентрических кругах распространения эманации. Но для нее это явление никак не было связано с деятельностью Божества. Она понимала это как констатацию факта существования такого природного феномена, не принимая во внимание метафизические его аспекты. После приема правильно выбранной таблетки она поднимется, пусть на краткий миг, в более высокий и узкий круг большей интенсивности; ее движения, ее одухотворенность — все это начнет проявляться так, как будто получило заряд топлива более высокого качества. Я воспламенюсь сильнее, сказала она самой себе, и, развернувшись, медленно побрела в сторону реки, прочь от Здания. Я способна более четко мыслить; мысли у меня тогда не такие спутанные как, например, сейчас, когда я уныло бреду под назойливым солнцем.

Вода поможет, уверяла она себя. Потому что, находясь в воде, не надо больше выдерживать вес своего тяжелого тела; хотя это и не придает дополнительных сил более высокого уровня «меккиса», но это не имеет значения. Вода все выравнивает. Ты уже не такая тяжелая, почти невесомая. Будто тебя уже нет.

Я больше не в состоянии вот так ходить, волоча повсюду за собой свое тяжелое тело, убеждала себя Бетти Джо Берм. Слишком велик мой вес. Я не в состоянии выдерживать его тяжесть. Я должна освободиться от его бремени.

Она ступила на мелководье. И смело пошла дальше, не оборачиваясь, к середине реки.

Вода, подумала она, сейчас растворяет все таблетки, которые я у себя храню; они пропали навсегда. Но у меня нет больше в них ни малейшей надобности. Если бы я только осмелилась войти в «Меккистрию»…, может быть, оказавшись бестелесной, я и смогла бы, подумала она, чтобы быть там перевоссозданной. Прекратить это нынешнее свое существование, а затем начать все сначала. Но с иной отправной точки. Мне совсем не хочется снова пройти через все те испытания, что уже доводилось, твердо решила она.

Ей был слышен тяжелый, пульсирующий гул «Меккистрии» у нее за спиной. Остальные теперь там, внутри, поняла она. Почему это так, спросила она у самой себя. Почему они все могут войти туда, куда заказано мне? Ответа на этот вопрос у нее не было.

Но теперь это как–то стало ей безразлично.

* * *

– Вон она, — сказала Мэгги Уолш, показывая рукой. Рука ее при этом страшно тряслась. — Неужели вы ее не видите? Она, как бы выйдя вдруг из оцепенения, во весь дух пустилась к реке. Но еще до того, как она достигла воды, ее обогнали Сет с Расселлом и оставили далеко позади. Она начала кричать, остановилась и так застыла, глядя сквозь слезы, как сквозь осколки разбитого стекла, на то, как к Сету Морли и Расселлу присоединились Тагг и Фрэйзер. Четверо мужчин, а за ними еще плелась Мэри Морли, быстро вошли в воду, направляясь к чему–то черному, что течение реки медленно относило к противоположному берегу.

Мэгги видела как они вынесли тело Бетти Джо из воды и положили его на берегу. Она умерла, поняла Мэгги, пока мы тут спорили, входить в эту «Мудротеку» или нет. Да будь она трижды распроклята, совсем уже пав духом, думала она. Затем, пошатываясь, побрела к остальным пятерым, которые, став на колени вокруг тела Бетти Джо, по очереди пытались сделать ей искусственное дыхание.

Она подошла к ним. Стала рядом.

– Надежда есть?

– Нет, — ответил Уэйд Фрэйзер.

– Вот напасть, — произнесла она упавшим голосом. — Почему она это сделала? Фрэйзер, как вы считаете?

– Ее давно уже угнетала какая–то неудовлетворенность. Она непрерывно в ней накапливалась.