По мере того как проходила грусть, Катриону охватывал жгучий гнев. Джеймс просто использовал ее как девку из борделя, и она неистово ненавидела его за это. Ее заставили вываляться в грязи, и она этого никогда не забудет, но при этом ей удалось осуществить задуманное: устроить такое представление, что эта ночь будет жить теперь с ним до конца дней, жечь во снах подобно раскаленному железу, и он будет просыпаться с болью в чреслах.

С жесткой улыбкой она поднялась, сбросила халат и забралась обратно в постель, под пуховое одеяло. Король по-прежнему спал, слегка посапывая. Опершись на локоть, она окинула его взглядом и мысленно произнесла: «Спи, Джейми! Бог даст, я никогда больше тебя не увижу! И сгори ты в аду!»

Гости разъехались на следующий день, чтобы успеть вернуться домой к Рождеству, и впервые за многие годы две семьи оказались под одной крышей на все праздничные дни, вплоть до Двенадцатой ночи.

Это хотя и радовало Катриону, однако присутствовала и горечь. Она знала, что вряд ли когда-нибудь еще увидит их всех, поэтому наслаждалась каждым днем, а ее ненависть к Джеймсу Стюарту, по вине которого она вынуждена бежать из страны, все возрастала.

Утром, в день отъезда, низко склонившись к ее руке, король коснулся губами ладони и запястья и прошептал: «Чувственная ведьма! Ты сводишь меня с ума. Ну, до весны, любовь моя. Это будет самая долгая зима в моей жизни». Она нежно ответила: «До скорой встречи, милый Джейми», – и с улыбкой подумала: «Куда длиннее, чем ты рассчитываешь, прогнивший насквозь ублюдок».

Попрощавшись с присутствующими и поблагодарив хозяев за гостеприимство, король наконец-то отправился восвояси, но он не успел даже миновать подъемный мост, как Кэт метнулась в свою спальню, сорвала с постели простыни и затолкала в разожженный камин. Пламя тут же охватило ткань, и в комнату повалил едкий дым.

– А что, их нельзя было отстирать, миледи? – недоуменно спросила Сюзан.

– Да воды и мыла всего мира не хватит на это. Отнеси-ка лучше эти подушки и перину в бельевую и замени на новые.

Катриона подняла с пола свой изысканный наряд, в котором принимала короля, и тоже швырнула в огонь. «Никогда больше я не буду проституткой! Никогда!»

Когда слуги принесли дневной запас дров, она приказала:

– Приготовьте мне горячую ванну.

Кэт уселась в кресло у окна, и пока за ее спиной две служанки застилали новую постель свежим бельем, любовалась спокойным черно-белым зимним пейзажем. Ванна наконец наполнилась горячей водой, и Сюзан капнула в нее масла диких цветов.

Катриона разделась и подошла к зеркалу. Фигура ничуть не расплылась, хотя ей было уже далеко за тридцать, живот по-прежнему плоский, на бедрах ни одной лишней унции жира. Перешагнув через бортик ванны, она опустилась в горячую воду и позвала служанку:

– Сюзан, сядь-ка рядом со мной. Мне нужно с тобой посекретничать.

Девушка придвинула стул к ванне и приготовилась слушать.

– Скажи, дитя мое, у тебя уже есть возлюбленный?

– Нет, мадам. То есть воздыхатели-то имеются, но вот такого, чтобы на всю жизнь, нет.

– А ты хочешь выйти замуж, Сюзан?

– Да как-то не особенно, миледи. Если найдется такой, что придется по душе, тогда можно. Мой отец говорит, что я вся в прабабку, та не могла усидеть на месте, – и когда-нибудь это выйдет мне боком.

Катриона рассмеялась.

– А не хотелось бы тебе попутешествовать?

– О да, миледи! Очень хочется.

– Сюзан, то, что я тебе скажу, должно остаться между нами, и я верю, что ты меня не выдашь. Король хочет сделать меня своей любовницей, и пусть многие считают это за честь, я не отношусь к их числу. После свадьбы Бесс я покидаю Шотландию и никогда больше не вернусь на родину. Мне хотелось бы взять тебя с собой, а вернуться, если захочешь, ты сможешь в любое время.

– Вы поедете к лорду Ботвеллу?

Катриона кивнула.

– Вот и славно! Конечно же, я поеду с вами. Но вам ведь мало будет одной служанки. Может, возьмете с собой еще и мою младшую сестру Мэй? Ей четырнадцать, и она восхищается вами. Я много ей рассказывала и кое-чему учила, так что она не такой уж и новичок.

Катриона обрадовалась.

– Хорошо! Мы возьмем и твою сестру, но ты не должна ничего ей говорить до самой последней минуты. Если король хоть что-то заподозрит…

Сюзан понимающе кивнула и поднялась, чтобы согреть полотенца. Катриона взяла мягкую щетку и стоя принялась себя тереть, а опустившись обратно в воду, сказала:

– Вот так-то, Джеймс Стюарт! С вами наконец покончено!

– Аминь! – закончила Сюзан, заворачивая хозяйку в пушистое мягкое полотенце.

Катриона счастливо рассмеялась.

– Как так получилось, что мы с тобой сразу поладили и ладим, хотя ты и служишь мне всего несколько лет? Твоя тетя Эллен ухаживала за мной со дня моего рождения, а теперь так действует мне на нервы!

– Непросто воспринимать всерьез того, кому когда-то меняла пеленки. Она куда лучше ладит с молодой леди Бесс. К тому же моя тетушка слишком стара, чтобы менять привычный образ жизни и отправляться бродить по свету.

– Боже мой! Меньше чем через два месяца моя чопорная маленькая Бесс уже выйдет замуж!

– Да, и это прекрасно! А как насчет остальных?

– О них я тоже позаботилась, однако давай не будем говорить об этом.

Сюзан мгновенно поняла намек, и после того как помогла госпоже одеться, отправилась заниматься другими делами.

Рождество в Гленкирке было отпраздновано тихо, в главном соборе аббатства прошла прекрасная полуночная месса, по окончании которой все спустились в освещенную свечами крипту под часовней замка и украсили ее свежей зеленью. Под руководством аббата Чарлза Лесли, державшего в руках четки, были прочитаны все молитвы. Когда семья покинула крипту, Катриона села на мраморную скамью. Взгляд ее переходил с одного надгробия на другое, пока не остановился на большой бронзовой табличке с надписью:

Она почувствовала, как на глаза у нее навернулись слезы, и прошептала:

– Ох, Патрик, все считают тебя погибшим, но я не верю в это, хотя никакой логики здесь нет. Но как бы там ни было, я знаю, что ты никогда сюда не вернешься. Джейми опять взялся за свое, и я должна бежать, иначе опозорю весь наш род. Я ухожу к Ботвеллу и знаю, что ты бы меня понял. – Кэт поднялась, подошла к гробнице своей прабабки и тихо сказала: – Ну что, великая хитрованка, даже после смерти ты все равно сделала по-своему. Я вышла замуж за твоего драгоценного Патрика, дала ему наследника, а Гленкирку – новое поколение. Но теперь уж, мэм, все будет по-моему!