Конечно, мы не проводим чёткой границы между спекулянтами и хозяевами ФРС, – часто это могут быть одни и те же лица. Речь идёт о том, что цель получения эмиссионного дохода при печатании дополнительной массы «зелёной бумаги» является более приоритетной и стратегической, нежели цель получения сиюминутных доходов от спекуляций. За финансовыми спекулянтами типа Сороса стоят мировые ростовщики, которые используют спекулянтов для достижения своих стратегических целей.

Повышение мобильности капитала привела к тому, что международное движение капитала превратилось в миграцию «горячих» денег. Если обычные деньги являются инструментами инвестирования, то «горячие» деньги – инструмент создания кризисов в странах, куда приходят эти деньги. После возникновения кризисов иностранные инвесторы по дешевке скупают «осколки» разрушенной экономики (обесценившиеся активы реального и банковского секторов). Деньги делают разрушения, деньги делаются на разрушениях.

Регулярные «набеги» спекулянтов на отдельные страны начались примерно два десятилетия назад. Всем запомнился «набег» Сороса на британский фунт стерлингов в 1992 году, – он кончился обвалом курса британской валюты. В 1994 году таким же образом был обвален курс мексиканского песо.

Наиболее ярким примером того, как на спекулянты умеют обваливать национальные валюты и делать на этом большие деньги, является финансовый кризис 1997–1998 гг. в странах Юго-Восточной Азии. Эти страны (Таиланд, Южная Корея, Малайзия, Гонконг, Филиппины, Сингапур) на протяжении ряда лет (особенно после 1990 года, когда японская экономика вошла в состояние перманентной стагнации) демонстрировали самые высокие в мире темпы прироста ВВП, в том числе в расчёте на душу населения. В этой связи страны ЮВА приобрели репутацию «азиатских тигров». Эти страны использовались чиновниками МВФ и «профессиональными экономистами» в качестве «наглядного пособия» для доказательства того, чего можно добиться в «экономике», если послушно следовать рекомендациям Вашингтонского консенсуса. Главные рекомендации: либерализация международного движения капитала и установление свободно плавающего курса национальной валюты. Всем странам «третьего мира», а также Российской Федерации и другим бывшим советским республикам и бывшим социалистическим странам настойчиво предлагалось следовать по пути «азиатских тигров».

Считается, что главными организаторами финансового кризиса 1997–1998 гг. являются такие финансовые спекулянты, как Джордж Сорос, Джулиан Робертсон и другие «хеджеры». В данном случае уместно напомнить слова Сороса: «Жизнь создаётся на краю хаоса, а я специализируюсь на использовании хаоса. Это у меня получается лучше всего»[250]. Однако Сорос явно скромничает: он не только использует хаос, он этот хаос создаёт. Так же действуют и другие крупные спекулянты.

Эти господа действуют через свои инвестиционные фонды, прежде всего, хеджевые фонды (ХФ), имеющие ярко выраженный спекулятивный характер. С помощью ХФ они мобилизовали на мировых финансовых рынках громадные капиталы и направляли их в страны с так называемыми «формирующимися рынками» (emerging markets). Средства, привлекаемые ХФ, иногда в десятки раз превышали собственные капиталы фондов (создавалось так называемое «финансовое плечо»). Крупный фонд с собственным капиталом в 1 млрд долл. мог, например, в 1990-е годы привлекать средства до 100 млрд долл. Такие суммы превышали валютные резервы центральных банков большинства стран мира. Сценарий кризиса очень прост: из принимающей страны начинается вывод гигантских капиталов, что создаёт резкий взлет спроса на иностранную валюту (прежде всего доллары США); одновременно происходит резкое увеличение предложения национальной валюты, что создаёт риск обвала её курса по отношению к резервным валютам. Центральные банки стран, подвергшихся таким атакам, пытаются противодействовать обвалу национальных валют, расходуя для этого резервную валюту. Когда «патроны» (т. е. резервная валюта) кончаются, то происходит обвал национальной валюты.

Например, центральный банк Таиланда за две недели (май 1997 г.) израсходовал 10 млрд долл. для того, чтобы удовлетворить заявки на продажу бата (национальной валюты) и поддержать её курс на докризисном уровне (25 батов за 1 доллар США). В середине 1997 года началось резкое падение бата, которое продолжалось до начала 1998 года, когда за 1 доллар давали 56 батов. В Южной Корее национальная денежная единица – вон, – также упала: до кризиса 1000 вон равнялись 1 доллара США, в конце – это соотношение было 1700 к одному. Наиболее глубоким было падение рупии – национальной валюты Индонезии. До кризиса за 1 доллар давали 2 тыс. рупий, а в его конце – уже 18 тыс., т. е. имело место девятикратное падение индонезийской рупии!

Резкое падение валютных курсов национальных денежных единиц имеет своим следствием рост инфляции, резкое увеличение долгового бремени национальных компаний и банков (долговые обязательства их обычно выражались в иностранных валютах), повышении процентных ставок по кредитам, банкротствах, падении производства и показателей ВВП. Именно в это время на сцену выходят иностранные «инвесторы», которых правильнее назвать «акулами», или «мародёрами», расхватывающие по кускам или целиком подешевевшие активы.

Приведём примеры того, какая «добыча» досталась иностранным «акулам» в странах ЮВА после «обвалов» их национальных валют в 1997–1998 гг.: в Индонезии BNP Paribas поглотила финансовую группу Peregrin (крупнейшую неяпонскую финансовую группу в Азии); в Южной Корее Procter & Gamble приобрела компанию Ssanyong Paper, а General Motors– компанию Daewoo Motors; на Филиппинах First Pacific приобрела пивоваренное предприятие San Miguel, и т. д.

Вот что по поводу действий иностранных «инвесторов» в странах ЮВА в те годы пишет С. Голубицкий:

«Тигров разрывали взрослые дяди, поднаняв на роль исполнителей сначала валютных спекулянтов (Сороса со товарищи, которым ссужали под немыслимое пятипроцентное «плечо» в прямом смысле безграничные капиталы), а затем МВФ и Всемирный банк, завершивших обесценение азиатских активов с помощью кредитов SAP»[251].

Для справки: SAP, Structural Adjustment Program – программа, навязываемая стране-получательнице кредита международного финансового института; эта программа направлена на окончательную «либерализацию» национальных рынков и предусматривает, среди прочего, сворачивание социальных программ, полную отмену государственных субсидий, приватизацию предприятий государственного сектора, снижение курса национальной валюты, усиление экспортной ориентации производства и т. п.

Кризисы, подобные тому, который случился в странах ЮВА в 1997–1998 гг., происходили и в других странах ПМК. По оценкам специалистов ЕЦБ, всего за период 1995–2003 гг. в странах с «формирующимися рынками» произошло 36 кризисов, – начиная с кризиса в Аргентине в январе 1995 г. и кончая кризисом в Словакии в августе 2003 года[252].