— Я только что подъехала. — Пейджи сняла с багажника полосатый пакет с продуктами, купленными на рынке, и опять с любопытством уставилась на гостя.

— Знакомься, Пейджи, это Янк Янковский. Янк, это моя сестра Пейджи.

Пейджи едва не поперхнулась. Так это и есть Янк? Это и есть тот полусонный гений, о котором Сюзанна и Митч рассказывали всякие байки? Сюзанна что, слепа или просто выжила из ума?

Пейджи принялась оценивающе разглядывать Янка.

— Ничего удивительного, Сюзанна, что тебя так прельщает большой бизнес. У тебя не найдется еще припрятанных партнеров мужского пола?

Сюзанна посмотрела на нее непонимающим взглядом.

Пейджи, вновь переключив внимание на Янка, заметила, что его взгляд погружается в себя. Он принялся обшаривать карманы, бормоча что-то нечленораздельное, а затем — не сказав никому ни слова — прошел мимо них и исчез в коттедже.

Пейджи следила за ним с изумлением.

— Ради Бога, да что это с ним…

— Он работает над чем-то. У него это случается постоянно. — Сюзанна, сделав глоток воды, отставила стакан. Ее рука слабо подрагивала. — Пейджи, не дай ему увезти меня.

— О чем это ты?

— Янк приехал, чтобы отвезти меня обратно. Я… я еще не готова.

Пейджи посмотрела на нее с любопытством:

— Ну так и не уезжай! Я уже говорила, что ты можешь оставаться здесь сколько пожелаешь.

— Ты его не знаешь. Уж коль он настроится на что-то, его невозможно от этого отвлечь. Он вроде Сэма, но немного другой. Он такой деликатный. Добрый. Ну, это трудно объяснить.

— Это же смешно, Сюзанна. Не может же он забрать тебя, если ты этого не захочешь.

Сюзанну ее слова не убедили.

— Вот уж не думала, что он приедет сюда. Янк никогда не путешествует один. Он не может управляться с вещами.

— А по-моему, еще как может! — Пейджи, забавляясь, покачала головой. — Не могу поверить, что он и тот растяпа, о котором вы с Митчем рассказывали всякие истории, — один и тот же человек. Сюзанна, он же невероятно сексуален!

Сюзанна, казалось, была слегка огорошена.

— Ну, он здорово изменился с тех пор, как мы организовали компанию. Сейчас-то он выглядит получше, чем когда я впервые увидела его. Все те женщины, что были у него за эти несколько лет, привели его в божеский вид. Полагаю, это происходило так постепенно, что те, кто общается с ним постоянно, почти не заметили изменений.

— Что ты имеешь в виду под «божеским видом»?

— Они покупали ему одежду и выкинули то кошмарное тряпье, что он носил. У него была ужасная стрижка ежиком, прямо как в пятидесятые годы, и еще эти безобразные темные очки со стеклами, словно донышки от бутылок из-под кока-колы. Его подружки почистили его, организовали ему гардероб и заставили носить контактные линзы — вот так. Но это только внешний лоск. Янк остается все тем же Янком. И потом, — она слегка поежилась, — иногда с ним бывает просто жутко.

Это была первая фраза из всего сказанного Сюзанной, которая хоть что-то прояснила для Пейджи.

Пейджи пригласила Янка, как и Митча, остаться переночевать и приготовила ему восхитительный обед. К чести Янка, он сумел поддерживать беседу на протяжении почти всего обеда, отключившись лишь один или два раза. Когда посуда была вымыта, он попросил Сюзанну проводить его на пляж.

Она принялась возиться с пробкой, заталкивая ее в бутылку с вином, которую они не допили.

— Давай сходим завтра. Сегодня я немного устала.

— А мне очень хочется побывать на пляже именно сейчас, — спокойно сказал он.

— Уже поздно, Янк. И там крутой спуск.

— Сейчас полная луна. Будет хорошо видно.

Сюзанна бросила на Пейджи умоляющий взгляд, и в сестре взыграли материнские инстинкты. Она отложила мочалку для мытья посуды и тронула Янка за руку.

— Бродить по пляжу — это моя специальность. Если будете хорошо себя вести, я, возможно, даже разрешу вам поласкать мои прелести за скалами.

Руки Сюзанны замерли на пробке, когда она увидела, как губы Янка расплылись в медленной, сонной улыбке, казавшейся почти гипнотической. Пейджи права. Янк превратился в невероятно привлекательного мужчину, а она этого и не заметила.

Пейджи сплела свои пальчики с его пальцами и подтолкнула к двери.

— Не жди нас, — бросила она через плечо. — Я не дам ему вернуться, пока не проделаю с ним все, что запланировала.

Несмотря на браваду, Пейджи почувствовала себя неуютно, едва коттедж скрылся из виду и они остались вдвоем. В Янке было нечто мистическое — словно ему было ведомо то, чего не знают другие. Ей совсем не улыбалось робеть перед Янком, но как взять контроль над ситуацией, она не знала.

Луна освещала их путь, сияя серебром на суровых скалах, когда они спускались по тропе к пляжу. Ночь выдалась теплой и безветренной, и волны мягко накатывали на берег. Пейджи подошла к самому краю пляжа, притворяясь зачарованной этими безбрежными водами; на самом же деле она пыталась не обращать внимания на то, что Янк совершенно открыто ее изучает.

Его пристальный взгляд вызывал у нее все большую неловкость. Тогда она обратилась к своим старым штучкам:

— Вам говорили, что вы невероятно сексуальны?

— Да.

— Сюзанна полагает, что вы чертовски рассеянны.

— Знаю.

— И это не раздражает вас?

— А по-вашему, должно раздражать?

— Откуда мне знать? Если вам нравится жить так, чтобы все считали вас странноватым, то, по-моему, это никого не касается.

Янк тихо рассмеялся.

Его веселость обозлила Пейджи. Он хочет показать ей, что понимает нечто такое, о чем она даже не догадывается. В отместку она, ухватившись за край своей спортивной майки, принялась стягивать ее, обнажая грудь.

— Пошли плавать!

Он схватил ее за руки, остановив их движение на удивление крепким захватом.

— Нет, мне бы не хотелось, чтобы вы передо мной раздевались.

— О Господи, еще один! Сначала Митч, а теперь и вы. Кто вы? Парочка буддистов или что-то в этом роде?

— Возможно, Митч тоже из тех, кто понимает. Совращение любого из нас было бы ошибкой с вашей стороны. Во всяком случае, сейчас.

— С чего это вы возомнили себя богом? Почем вам знать, что для меня ошибка, а что нет?

— Просто я знаю, и все. Во время обеда я совершенно отчетливо представил, чем все это может обернуться. Разумеется, если нам очень, очень сильно повезет.

— Что и чем может обернуться? О чем это вы?

Он рукой погладил ее щеку с той величайшей нежностью, какой ей еще не приходилось встречать ни в одном из знакомых мужчин, и она заглянула ему в глаза, такие же мудрые и страдальческие, как у Христа на иконе, выставленной в дешевой лавочке.