- Скорее, Эллен! Доверься мне!

Довериться? Серьезно? Но времени не оставалось, мы почти достигли вершины, моя лошадь на реагировала на попытки остановить ее. Я вытащила ноги из стремени, в этот момент Генрих с силой схватил меня за талию и стянул с седла к себе, одновременно поворачивая коня. В следующее мгновение моя лошадь сорвалась с обрыва.

Я закричала от жалости, от пережитого испуга.

- Все, все… все закончилось.

Сердце заходилось от ужаса и беспомощности, Генрих усадил меня поудобнее, прижал к себе.

Я цеплялась за кого-то очень надежного, кто снова оградил меня от смерти. Признательность щипала глаза, я расплакалась, уткнувшись Генриху в плечо.

- Все хорошо…

На плечи лег теплый плащ, и тут я поняла, что трясусь, как от холода. И закрыла глаза. Ну, и ладно. Он уже увидел меня слабой и беспомощной, потом, конечно, не раз мне это припомнит и высмеет мои способности наездницы, но сейчас я хотя бы могу немного побыть слабой.

- Ты молодец, Эллен!

Что?! Я подняла заплаканное лицо и оторопело посмотрела на него.

- На каком этапе я молодец: на том, что оскорбила тебя и сбежала, на том, что не справилась с лошадью и погубила ее, или на том, что ты увидел меня слабой?

- Ты молодец, что доверилась мне. Еще немного, и ты бы погибла. Я боялся до последнего, что гордость не позволит тебе уступить.

Его лицо было непроницаемым, невыразительным, словно маска. Как же я его ненавидела! Но он был прав. И за это я его тоже ненавидела.

- Спасибо, - выдавила я все-таки, признавая его поступок. – Не думаю, что отец отозвал бы войска, если б я погибла. Ты бы мог избавиться от одной сварливой жены. Но ты профукал эту возможность.

- Я не мог потерять наши пикировки. Они здорово разнообразят мою жизнь.

Я уже не могла ответить достойно из-за тремора нижней челюсти. Здравствуй, отходняк.

- Эллен, ты вся дрожишь.

- Это нормально. Я пережила шок. Лошадь была неуправляемой. Как вся моя жизнь. Я несусь куда-то сломя голову. Может, к обрыву. Кто знает…

Я бормотала что-то еще, бессвязное и бессмысленное, проваливаясь в дрожь и тепло его тела, которые пытались одолеть друг друга.

- Почему ты мне не рассказала про домогательства епископа Гамаса? – вернул меня к действительности король.

Я притихла, пытаясь понять, как он узнал об этом. Не сам же епископ рассказал…

- Витторино написал мне письмо, но не успел отправить. Я нашел этим утром в его документах черновик, - пояснил Генрих.

Так вот почему епископа Гамаса ждала более страшная расправа, чем повешение…

- Лорд-канцлер хотел тебе наябедничать, - откликнулась я. – Но это не имеет теперь значения.

- Это всегда имеет значение. Никто не смеет так поступать с королевой.

Мороз пробежал по коже от этих слов. Генрих просто помешан на королевской чести.

- Так не нужно поступать ни с кем. Ни с королевой, ни с кем-то еще, - тихо возразила я.

- Ты права, - помолчав, ответил король. – Я рад, что он не попал мне в руки. У меня было сильное желание устроить ему страшную казнь.

- Не надо… ничего не надо… - мне легче не становилось. Дрожь усиливалась. Еще не хватало убедиться в том, что Генрих – тиран и чудовище. Мне повезло, что с Гамасом расправился народ.

Послышались голоса слуг, Генрих остановил все расспросы одной фразой:

- Все в порядке, найдите королеве новую лошадь.

Он помог мне спуститься, крепко обнял за плечи и провел в замок, к моим покоям. Я шла, как механическая кукла, безучастно глядя на все вокруг. Я и впрямь казалась самой себе лишь игрушкой в руках Генриха, епископа, Витторино и других.

Король передал меня на руки служанкам, велел им сделать королеве горячую ванну и травяной чай и ушел, не попрощавшись.

ГЛАВА 39

Через час я соображала гораздо лучше, и стало стыдно. Благодарность за спасение пересилила сопротивление единоличному и авторитарному решению короля, и я поняла, что мне следует послушаться и поехать на фронт. Но признать правоту короля? Уступить? От одной мысли об этом мне сводило челюсть.

Но это было необходимо сделать, иначе между нами опять начнутся споры и противоречия, а это ни к чему ни ему, ни мне.

Иногда надо все-таки уступать, а не брыкаться, Эллен. Ну зачем, спрашивается, я так взбесилась? Чуть не погибла. Надо быть мудрее. Уступать, соглашаться. Ведь все это ненадолго. А я действительно могу исцелять раненых. Значит, Генрих прав. Я нужнее на фронте.

Но, ох, как тяжело было решиться признаться в этом королю!

В королевских покоях Генриха не было. Я пошла искать монарха по замку. Просто удивительно, что такой человек, как король, может затеряться! Но когда я тихонько вошла в зал, где проходили заседания королевского совета, я услышала голос Генриха. Он с кем-то беседовал, я притормозила, решая, прервать их или нет.

Но, узнав голос Алессио, решила прислушаться.

- Генрих, это небезопасно для нее. По стране все еще есть много последователей храма, которые не были свидетелями ее дел. На караван могут напасть, позволь мне поехать с Эллен.

Вот так фамильярно? Я даже дыхание задержала.

- Я не могу ее оставить здесь. Она сделала все, что могла, но сила Эллен растет, я должен держать ее под контролем. И потом, она действительно обладает целительской магией. Моим людям Эллен нужнее на фронте, чем в замке. А ты теперь лорд-канцлер. Я могу доверить столицу только тебе.

Я даже вспотела от возмущения. То есть как это держать меня под контролем?!

- Я могу защитить ее лучше отряда солдат. Генрих…

- Я знаю, - послышался вздох короля. - Но я не могу больше держать тебя при ней, как секретаря. Алессио, ты мне нужен сейчас, когда Витторино нет. Лорд Бел, да объясните же ему!

- Я бы, ваше величество, не рисковал бы королевой, - осторожно прозвучал голос лорда Бела. – Вам бы пора подумать о том, что королевству необходим наследник. Королева до сих пор не зачала, это очень плохо.

- У нас не было времени на это, - отрезал король.

- Тогда берите ее на фронт, но как только она забеременеет, возвращайте в столицу.

- Вы говорите о ней, как о кобыле, лорд Бел.

- Но для укрепления власти…

- Наследник появится, лорд Бел, -