Список документально зафиксированных воздушных побед К.Г. Звонарева в составе 106-го гиап, на самолетах Як-1 и Як-9

17.08.44 Ме-109 Кельцы

22.02.45 ФВ-190 Губен — Грано

16.04.45 ФВ-190 Котлов

Всего сбитых самолетов— 3 лично;

боевых вылетов— 145.

Источники:

1)ЦАМО РФ, ф. 11 гиад, оп. 1, д. 17 «Приказы дивизии» (за 1944 г,);

2)ЦАМО РФ, ф. 11 гиад, оп. 1, д. 21 «Приказы дивизии» (за 1945 г.).

Родился я на Украине 22 апреля 1923 года в городе Ахтырка Сумской области. Когда в марте 1940 года учился на втором курсе техникума механизации сельского хозяйства, к нам приехал инструктор из Сумского аэроклуба и начал нас агитировать идти в летчики. Я вообще-то собирался поступать в морское училище, но под влиянием его выступления решил попробовать поступить в аэроклуб.

На следующий день я тайком от родителей отправился в райком комсомола. Там прошел мандатную и медицинскую комиссии, вернулся домой, говорю: «Мама, я поеду в Сумы». — «Зачем?» — «Надо». Поехал туда, меня зачислили. Когда через три дня вернулся, то говорю дома: «Я поступил в школу, где готовят летчиков». (Не стал употреблять слово «аэроклуб», не поняли бы.) Родители удивились: «Ой! Как же так?! Как же ты летать будешь?»

Вот так я оказался в аэроклубе. Там мы не только учились, но еще слесарничали и на аэродроме с берданкой самолеты охраняли — все сами делали. Окончив аэроклуб, 10 марта 1941 года я отправился в Конотопское авиационное училище, а оттуда эшелоном в Сталинградское военно-авиационное училище. Привезли нас в Сталинград 11 мая 1941 года. Сначала мы отрабатывали скоростную посадку на У-2, то есть разгоняешь его до 110 километров и сажаешь. Потом пересели на И-15 и И-15БИС.

22 июня я стоял на посту с винтовкой: охранял бомбохранилище. Меня ребята сменили в 6 часов, говорят: «Коля, война началась!» Конечно, сразу было сообразить трудно, как это война? Но вскоре кое-что стало понятно. Наш аэродром моментально стал базой для дальней авиации. Кроме того, мы теперь летали строго в определенные дни. В сентябре нас погрузили на баржи и отправили по Волге до Астрахани, откуда дальше в Кустанай. В Кустанае мы начали летать на И-16. Причем УТИ-4там не было, так что нас сразу с И-15 на него пересадили.

В конце 1942 года в училище пришли истребители Як-1. Мы начали летать на «яках». Мороз был минус сорок. Такой суровой была зима с 42-го на 43-й, что многие обморозились. Кроме того, кормили там неважно: кроху размазни поешь — и на полеты. Мороз 46 градусов, на тележке везут второй завтрак, пайку мяса.

В училище прошли пилотаж, взлет, посадку — и все. Строем не ходили и тактику действия в паре не отрабатывали. Тем не менее в феврале 1943-го я окончил училище на Як-1 и попал в учебно-тренировочный полк под Калачом-Воронежским. Там мы и прошли боевое применение. А 20 июня 1943 года нас перевезли на самолете в боевой полк — 814-й иап, который потом стал 106-м гиап. Летели мы туда вшестером на двухмоторном самолете, который пилотировал летчик Кириллов. На полевом аэродроме нас встретил командир полка, расспросил, кто мы и откуда. Потом спрашивает: «Вы обедали?» — «Нет». Повели нас в столовую. Мы заходим, там все сервировано, как в ресторане. В учебно-тренировочном полку, куда я попал после школы, конечно, тоже хорошо кормили. Но здесь вообще… даже шашлык был!

А полк воюет. Самолеты летают, а мы, «зелененькие», стоим смотрим. К вечеру нас распределили по эскадрильям. Я попал во вторую эскадрилью, в звено Забырина. (Потом мы так всю войну и прошли — Забырин, Звонарев Костя, Симакин и я.)

Мы тогда были младшие лейтенанты, с «кубарями». Первый выпуск офицеров! А на фронте уже были погоны. У каждого офицера обмундирование, портупея, наган (позднее уже вместо него был «ТТ»). Вечером старшина несет по 100 граммов, нам дали по 50 граммов, как новичкам. А вообще очень дружно жили в полку.

Слетали за потрепанными Як-7Б, «горбатыми», как мы их называли, в утап, и мы начали воевать. Перед этим командир полка выпустил меня самостоятельно. Я взлетел, зашел, сел, все получилось нормально. «Молодец! Еще один полет», — говорит он. А некоторые, бывало, как начнут козлить, их заставляли дольше отрабатывать посадку. И только когда уже все было нормально, им разрешали подключаться к работе полка.

Боевое применение, которое нам давали в утапе, было поверхностным. Троих ребят, что пришли вместе со мной и были определены в первую эскадрилью, мы сразу потеряли — Ковалева, Мартынова, Марешко.

В моей второй эскадрилье к новичкам относились бережнее. Все же от командира эскадрильи зависит. Тогда нашей эскадрильей Тимошенко командовал — мировой мужик, жалко, погиб под конец войны, когда уже был заместителем командира полка. Ил-2 его винтом зарубил.

Летали как? Допустим, идет шестерка: пять опытных летчиков, а с ними один молодой. В нашей эскадрилье было пять Героев: Тимошенко, Савельев, Волошин, Забырин Михаил Васильевич и Химушин. В третьей же эскадрилье была в основном молодежь. Хотя командиром был Бобков [Бобков Валентин Васильевич, майор. Воевал в составе 88-го иап и 106-го гиап (814-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выполнил более 300 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 13 самолетов лично и 4 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Отечественной войны 1-й ст. (дважды), Красной Звезды (дважды), медалями], старый летчик.

Конечно, мне повезло, что в нашей эскадрилье был и состав достаточно сильный, и хорошие командиры. После моего прихода и до конца войны больше в эскадрилью никто не приходил — мы никого не потеряли.

— Свой первый боевой вылет помните?

— Первый боевой вылет на облет линии фронта я выполнял с Левой Химушиным, прекрасным летчиком, на счету которого было 8 или 9 самолетов, отличным танцором. Все его уважали. Был случай, когда к нам приехал ансамбль. Попели они, поплясали. Он говорит: «А можно и мне?» Вышел на сцену, да как начал плясать. Они все: «Вот это да!» Оказывается, он в Москве учился в танцевальной школе.

Так вот, мы пошли по реке Чугуев — Северский Донец, встретили «раму». Он за ней, а я, ведомый, — за ним. Догнали ее, он чуть-чуть пострелял, я тоже. Она задымила и сразу ушла вниз. Мы сели, доложили, нам засчитали групповую победу.

С Химушиным вместе я сделал 18 вылетов. Но вскоре погиб он. Они вдвоем с Ширяковым каждое утро, только начинало светать, по одному и тому же маршруту летали на разведку в район Донбасса. Если сейчас анализировать, конечно, глупо это было — не менять маршрут. Видимо, их подстерегли, и Химушина сбили. Он сел на своей территории, но стукнулся при посадке. Посмертно ему было присвоено звание Героя.