Теперь поселок оказался прямо перед ним. Вечернее солнце заставляло деревянный частокол пылать, словно в огне, отражаясь от широкой реки. А между Тагаем и целью неслась по берегу одинокая фигура. Услышав крики воинов, бегущий словно почувствовал, как Тагай вырывается вперед, и попытался увеличить скорость. Однако длинные ноги цапли-Отетиана уже сдавали.

Соперников разделяло примерно двести шагов, а до ворот ограды оставалось втрое больше. Тагай заметил там движение: люди выходили наружу, чтобы выстроиться вдоль дороги, ведущей в деревню. Ветер уже доносил крики. Прилетел и запах очагов тахонтенратов, народа, для встречи с которым Тагай пересек полмира.

Его народа.

Тагай снова ощутил на губах вкус крови — той же крови, что текла в жилах людей, начавших собираться у входа в поселок.

Его поселок.

Тагай устал так, как не уставал ни разу во время охоты в лесах короля Генриха. Грудная клетка болела от удара о ствол. Лицо ныло там, куда попал локоть воина, который сейчас бежал чуть впереди него и становился все ближе с каждым новым шагом Тагая.

До ворот оставалось примерно двести шагов, когда Тагай услышал дыхание соперника. Услышал потому, что этот человек, который никогда не оглядывался, на этот раз оглянулся. На лице Отетиана ясно отражалось острое желание прибавить скорость. Но его длинные ноги отказались исполнить это желание. Тагай отставал теперь всего на десять шагов, когда Отетиан поравнялся с первым из вышедших им навстречу жителей; на пять — когда они пересекали ручей по сланцевому мосту. Мостик был узким, и соперники бежали там плечом к плечу, локоть к локтю. Отетиан больше не смотрел на Тагая, не попытался поднять локоть, чтобы ударить его во второй раз. Его глаза были прикованы к отверстию в частоколе — как и глаза его противника. И в считанные шаги, отделявшие их от цели, Тагай опередил противника и ворвался в ворота деревни под приветственные крики жителей.

Какое-то время кругом был только туман. И еще боль. Лица вихрем носились вокруг того места, где лежал Тагай. Тетя Гака, вождь Тододахо, другие люди, которых он не знал, но которым теперь хотелось поддержать его… Все они наклонялись, чтобы похлопать его по плечу, отчего его тяжелое дыхание затруднялось еще больше. Тем временем другие бегуны, шатаясь, заканчивали бег, чтобы упасть рядом с победителем и Отетианом. Какое-то время спустя два воина принесли Саду и положили его рядом с двоюродным братом.

— Ну что ж, детеныш, — проговорил Сада, перекрывая всеобщий гвалт, — похоже, ты больше не мертвый.

— По-моему, он не похож на духа, — сказал Отетиан, подползая к ним ближе. — Ты посмотри только, что его зубы сделали с моей рукой.

Он поднял локоть. На сгибе явно виднелся след укуса.

— Ну, не будем об этом, — продолжил длинноногий. — Я прощаю тебя за то, что ты меня укусил: ведь ты детеныш, а они всегда кусаются.

Это заявление остальные члены рода Медведя встретили таким ревом, что Тагаю даже не пришлось протестовать. Вместо этого он засунул пальцы в рот и, чуть-чуть покачав расшатавшийся от удара зуб, извлек его наружу. Вручая его Отетиану, он сказал:

— Бусина для ожерелья твоей жене.

Это вызвало новые крики и хлопки по плечу. Буйные члены рода Медведя не сразу заметили, что к ним обращаются. У ворот собрались все жители поселка. Перед ними стояли вожди. Суматоха гонки заставила их выйти из дома советов. На вождях были церемониальные бусы-вампумы, и каждый держал в руке длинную трубку.

— О люди из рода Медведя! Похоже, ваш потерявшийся детеныш нашелся. Это правда?

Сада поднялся с земли, балансируя на одной ноге, и обратился к задавшему этот вопрос человеку. Смущенный всеобщим вниманием, Тагай тоже поднялся на ноги.

— Это решаешь ты, Тододахо, потому что ты — наш вождь. Но мы, проведшие время с этим малышом, говорим, что он достоин вернуться к нам.

Тододахо кивнул.

— Тогда примем его, как и было задумано, на церемонии луны, через три рассвета. А тем временем он может жить со своей теткой, моей сестрой Гакой, у нее в доме.

Тагай посмотрел туда, где стояла его тетка. Старуха улыбнулась ему, и юноша улыбнулся ей в ответ. Рядом с Гакой находилась Анна — и Тагаю вдруг показалось, будто ее лицо разделилось на две половинки: одна радовалась за него и улыбалась, а вторая выражала печаль. И при виде этого Тагай почувствовал, что его лицо стало отражением ее лица.

Прежде чем Тагай успел задуматься над такой странностью, Пойманный заговорил снова, повысив свой голос так, чтобы его услышало все племя, которое уже собралось на площади за воротами.

— Мой народ! Мы совещались в тот момент, когда до нас дошло известие о состязании в беге. Мы пришли смотреть на него с радостью. Ибо, по правде говоря, желанной возможностью отвлечься от спора. Мы не смогли прийти к заключению по вопросу, который так нас тревожит. — Вождь указал на реку. — Мы все знаем, что наши враги объединяются. Они разрушили наши деревни, уничтожили дома многих из вас, пришедших искать укрытия у ваших братьев и сестер под скалами. Почти все наше племя собралось здесь, и «палки вызова» отправлены в последние три поселения, чтобы созвать наших людей сюда на Большой Совет. В том, что мы все находимся здесь, — наша сила, но тут же таится и опасность, потому что даже это поселение не в состоянии прокормить всех тахонтенратов. И наш совет не может решить, ожидать ли нам опасности здесь и разбить врага о нашу ограду, как Большая Вода разбивает прибрежные скалы, или же оставить эти места и уйти далеко — туда, где этого врага нет.

Анна уже заметила, что на всех собраниях каждого говорящего выслушивают в полной тишине, отдавая дань его мудрости и выражая уважение к его мнению. Однако последние слова вождя вызвали общий стон и даже перешептывания.

Пойманный продолжил:

— Нам предстоит решить этот вопрос окончательно во время пира. Но в наших котлах слишком мало мяса для наших желудков. Необходимо сделать новые запасы, чтобы наш пир не опозорил гостеприимства наших предков. Вот почему молодые воины должны пойти на охоту. Мы знаем, что это стало опасным делом, потому что с каждым днем враги занимают все больше и больше наших охотничьих угодий. И было решено, что роды больше не будут охотиться по отдельности. На каждую охоту отправятся по два члена от каждого рода. Тогда, если им придется сражаться и, может быть, умереть, ни один род не лишится всех своих молодых мужчин. — Пойманный сделал паузу, и другой вождь подал ему восемь палок, окрашенных в разные цвета. — Каждая из этих палок — охота. На земле над скалами, где множество бобров и дикобразов, на лососевой реке на севере, на гусиных пастбищах, на медвежьих холмах. А вот эта, — он поднял палку, ярко окрашенную в кроваво-красный цвет, — означает остров Винограда на реке. Там во множестве водятся олени. Но эти места расположены близко от деревень наших врагов.

Вождь выложил палки перед собой, одну за другой, а потом заговорил снова:

— Мы решили, что боевой вождь каждого из восьми родов возьмет по одной палке. Мы знаем, что каждый захочет взять красную, означающую наибольшую опасность, поэтому мы сделали этот выбор за вас. Наш выбор не говорит об особенном мужестве, которое присуще этому роду. Просто некоторые знают какие-то места лучше, чем другие. Каждый вождь примет ту палку, которую мы ему дадим, а потом по два члена от каждого рода присоединятся к его отряду. Это понятно?