– Этот королевский ублюдок уничтожит всех моих людей, да? – спросил Владимир, морщась от боли.

Фэллон поразмыслил над ответом.

– Не знаю. Зависит от того, как долго ранены смогут удерживать крепость и когда Тристраму дадут применить правильную тактику. Вся беда в Джакане. Он идиот. Он даже на свой хрен не смог бы организовать атаку.

Владимир сплюнул и пощупал языком шатающиеся зубы.

– Больно мне, – устало сказал он. – Не думаю, будто здесь найдется чего-нибудь выпить…

– Полагаю, тебе не повезло – если только ты не можешь напиться праведностью этих святош, – ответил Фэллон.

Владыка Топей усмехнулся.

– Не смеши меня, сэр Фэллон, это больно. – Он еще немного приподнялся и выглянул из палатки. – Войска снова готовятся к атаке, да?

– Похоже на то, – ответил бывший Красный рыцарь, – и не называй меня «сэр».

– Да, точно, мы же с тобой два предателя… ну теперь тебе хотя бы можно напиться… слава Одному Богу и все такое.

Даже после побоев, весь в синяках, в плену у короля Владимир сохранял философский взгляд на мир, который Фэллону казался занятным. К несчастью, язвительный юмор не спасет жизни его людей, да и его шею не сбережет от петли сразу после захвата Южного Стража.

– И что нам делать? – спросил Владимир.

Фэллон подался к нему и постарался улыбнуться.

– Ждать, – тихо ответил он. – Боюсь, ничего лучше я предложить не могу.

Владимир вглядывался в ряды дарквальдских добровольцев. Еще четыре отряда построились в боевом порядке, и снова брат Джакан произносил напыщенную речь о долге перед домом Тириса и честью умереть за Одного Бога.

– Я могу сделать что-нибудь и заодно избежать неминуемой казни? – спросил Владимир. – Лучше бы ты сказал мне об этом сейчас, пока я не напился до такой степени, что попытаюсь помочиться на короля.

– Можешь ждать… как и я, – ответил Фэллон.

– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что для того, кто осужден за богохульство, ты не самая подходящая компания? – сказал Владимир.

– Тяжело вообразить, как реагировать, если отворачиваешься от того единственного, что составляло смысл всей жизни, – ответил Фэллон. – Думаю, я стал немногословным и жалким.

– Да, тебе это подходит, – согласился Владыка Топей, – но если тебе все равно, то моей реакцией будет напиться. – Он огляделся в палатке и задрал нос. – В этом лагере где-то должен быть алкоголь… Ты! – рявкнул он на одного из стражников. – Достань мне спиртное.

Слуга не знал, что на это ответить. Он нахмурился и посмотрел на второго стражника.

– Не думаю, будто нам позволено…

– На вашем месте я бы достал выпивку, – вмешался Фэллон. – Он все еще аристократ, и ему явно нужно выпить.

– А это сэр Фэллон из Лейта, – добавил Владимир. – Наверное, крепкий парень… может освежевать вас обоих голыми руками.

Стражники переглянулись.

– Выпить! – крикнул Владыка Топей. – Быстро!

Неожиданные командные ноты в голосе Владимира заставили их выполнить его приказ. Первый стражник обыскал обозы с продовольствием и наткнулся на ящик с бутылками, пока его друг утащил бочку от входа в шатер.

– Ты что, волшебник? – спросил Фэллон. – Или просто врожденная способность получить выпивку, когда она тебе понадобится?

– Они идиоты. Легко слушаются, когда кто-нибудь рядом им прикажет. – Владимир нахмурился, ощупывая те части тела, которые приняли на себя худшие удары Монтегю. Тощий аристократ, похоже, не привык к боли, а его челюсть и шея сильно распухли. – Я бы хотел сейчас сделать какое-нибудь смелое заявление о вассальной верности, мой друг, но в голову мне приходит только одно – сказать, что я хочу вернуться домой, – произнес Владимир. Он размял шею и зашелся в утробном кашле.

– Еще никогда я не чувствовал себя так далеко от дома, – устало ответил Фэллон. Он запоздало попытался показаться спокойным и сдержанным, хотя его мир рушился на глазах. Сейчас, как и второй узник, Фэллон чувствовал просто усталость.

– Ты же из Лейта, да? – спросил Владимир.

– Я уже давно там не был, но да, я оттуда родом… – Ему не нравилось вспоминать родной город, и уже давно он решил думать только о том, что он принадлежит Красной церкви. – Я помню только деревья… много деревьев.

– Я там однажды побывал, – сказал Владыка Топей. – Посетил пару виноделен. Они хотели узнать, почему на почвах Дарквальда у нас получается самое лучшее вино, и предлагали тележку с монетами, если я выдам им наш секрет.

Он улыбнулся.

– Я не знаю, поняли ли они меня, когда я сказал, что все дело в удаче.

Фэллон прищурился.

– Твое вино сделало тебя лордом… немногие из людей могут похвастаться таким путем в аристократию.

– А твоя рука, которая держит меч, сделала тебя рыцарем. Разве не то же самое? В любом случае, это удача… или жизненные обстоятельства, называй как хочешь.

Владимир вытянул шею и кивком подозвал одного из слуг. Тот принес с собой две бутылки медовухи и нерешительно сунул их в палатку Владыка Топей зубами вытащил пробку и предложил бутылку Фэллону.

– Твое первое пойло за… сколько времени?

Он взял бутылку.

– Это было ночью в Арноне, около четырех лет назад, сразу после того, как Вереллиана сделали капитаном. Мы ускользнули из казармы и раздобыли спиртное во дворе рядом с борделем. – Фэллон улыбнулся, вспомнив тот случай. – Самый бунтарский поступок, который он совершил на моей памяти.

Он облизнулся и сделал большой глоток медовухи.

– Хорошо, – сказал он, передавая бутылку обратно.

– Сойдет, – ответил Владимир, тоже отхлебнув из бутылки.

Снаружи прозвучал горн, и пленники выглянули из палатки на темнеющие равнины земель Алого Отряда. Добровольцы Дарквальда двигались за остальной армией, построившись в боевом порядке. Они шли неохотно, подгоняемые братом Джаканом, и спотыкались о свое оружие.

– Так что же нам делать? – спросил Владыка Топей.

Фэллон потер глаза. У него заболела голова. Призрак Ториана исчез, и усталый рыцарь подумал, что у него просто начались головные боли. После всего случившегося с ними на Свободных Землях раненов единственное, чего он хотел, – выспаться.

– Мы – армия всего из двух человек, – ответил он. – Пока будем наблюдать.

Коричневый священник нестяжательства не должен на такое смотреть. Брат Ланри стоял рядом с Аль-Хасимом за третьими воротами Южного Стража и видел, как целая армия его соотечественников осаждает город, который он изо всех сил помогал защитить.