– Насчёт размножения. – Яр опирается на локоть, нависая надо мной, и сверлит внимательным взглядом.

Мне не хочется вспоминать, тем более, что мы уже всё решили между собой, но фраза про множество сильных наследников, которых он может со мной наплодить, помимо моей воли всплывает в мозгу.

– Если это очень срочно, то как только Сэльма даст добро. – дёргаю я уголком рта, пытаясь удержать лицо.

Мужчина однако сразу улавливает моё изменившееся настроение.

– Что тебя беспокоит, Нэлли?

– Ничего. Всё хорошо. – нет, ну правда, не хочу себя по новой накручивать и опять поднимать тему этого разговора.

– Ты просила о честности. Я жду того же. – хмурит он брови.

– Просто вспомнила, что тебе нужно много сильных наследников. – признаюсь, не выдерживая его властного взгляда.

– Ты не хочешь… – изменившимся тоном начинает Яр.

– Хочу. – не даю ему договорить. – Просто боюсь, что это станет моей главной и единственной функцией.

Мужчина на миг умолкает, а потом притягивает меня к себе, снова целуя.

– Глупая. Я очень хочу наших совместных детей. Но ещё больше хочу, чтобы ты со мной была счастлива. Я люблю тебя. И готов ждать, пока ты будешь готова. – доводит муж меня до растроганных слёз, но сразу же портит весь эффект. – Полгода тебе хватит?

Вот… вот… вот тиран венценосный! Я пытаюсь что-то сказать, но мне затыкают рот самым действенным способом, заставляя забыть обо всём на свете. И лишь спустя ещё какое-то время, я нежно кусаю его за плечо и задумчиво признаюсь.

– Я могла бы и на три месяца согласиться. Но раз уж ты сам предложил, ловлю тебя на слове. – на его вытянувшееся лицо любо-дорого смотреть. Довольно улыбаясь, шепчу своему королю на ухо. – Спасибо. Я тоже тебя люблю.

Эпилог

(Год спустя)

– Как видите, ни один из участников не отказался от роли учителя, все они продолжали увеличивать интенсивность наказания и лишь единицы прекратили испытание, на максимальных показателях. – как я и ожидала, этот момент заставил моих студентов поднять лес рук. Пряча довольную улыбку, поднимаю глаза на аудиторию забитую вольными слушателями и выбираю одного из студентов. – У вас ко мне вопрос, Лорис?

– Да, магистр. Скажите, а не может ли быть так, что испытуемые изначально были склонны к жестокости?

– Нет. Все они прошли проверку, это были самые обычные люди из разных слоёв населения, среди них были даже те, кого данный эксперимент довёл до истерики и нервного срыва, но тем не менее они всё равно подчинялись приказу исследователя и повышали болевые ощущения "ученика".

– Тогда я не понимаю. Почему они это делали?

– Подчинение авторитету, Лорис. Все проводимые эксперименты дали один и тот же результат, и он приводит нас к не очень приятным выводам. Люди способны на ужасные вещи, если слышат приказ того, кого считают авторитетом. Даже имея возможность отказаться, даже страдая от своих действий и жалея свою жертву, они почти с полной вероятностью выполнят то, что им велят, переложив всю моральную ответственность на авторитет. – довожу я лекцию до логического завершения. – На этом на сегодня всё. Продолжим через неделю.

Аудитория взрывается гулом голосов, адепты Королевской Академии не спешат расходиться, обсуждая услышанное. Да простит мне Милгрэм *имеется ввиду Стэнли Милгрэм и его всемирно известный социальный эксперимент на тему подчинения авторитету*, но его в этом мире никто не знает, а рассказывать об исследованиях неизвестного человека не самый лучший способ вызвать доверие у столь изощрённой аудитории. Другое дело, если эксперимент проводил сам герцог Гиерно, заинтересовавшись моим рассказом, и решивший убедиться самолично. Правда, я едва уговорила его, что никто не должен страдать по-настоящему (даже преступники, которых мне щедро предлагали для пользы науки), достаточно лишь убедительной актёрской игры. Этой затеей даже Яр заинтересовался, для порядка поворчав, что наши с Севастьеном научные изыскания часто похожи на бред сумасшедшего.

Сказать по правде, я сама не ожидала, что в лице герцога получу столь увлечённого соратника. Имея возможность говорить с ним откровенно, я однажды после урока магии рассказала про совет Настоятельницы. Он закономерно поинтересовался, что это за зверь такой “Психология”, я как могла объяснила, а в результате вынуждена была пару часов кряду отвечать на его вопросы. Потом пришёл Яр, который не дождался меня к обеду, узнал в чём причина, и вместо того, чтобы спасти меня от своего дотошного друга, присоединился к допросу. И вот результат: спустя год большую часть времени я, как прилежная королева, сопровождаю своего мужа на всяких мероприятиях, курирую благотворительные проекты, посещаю госпитали, школы, приюты и ещё много чего. А раз в неделю я – приглашённый из далекой Краноды магистр Катриса Франди и читаю лекции в Королевской Академии. Конечно же никто из моих студентов даже предположить не может, что перед ними стоит королева Аннэлия. Эту жизнь я веду под личиной, что уже странным образом ко мне прижилась. Немного странноватая с виду Катя Пушкарёва в этом мире теперь ассоциируется с новой наукой про человеческое поведение и его мотивы – психологией и пользуется бешеной популярностью, особенно среди целителей и следователей.

Но, конечно же, это случилось не сразу. После того, как отчаявшаяся и немного поехавшая крышей Яниса пришла лично меня убивать и была наконец-то поймана, некоторое время мне ещё шагу не давали ступить из покоев без целого отряда гвардейцев в охране. Возмущаться не было смысла. Я решила переждать, пока паранойя Яра пойдёт на убыль и усиленно взялась за собственное образование. Магией со мной поначалу занимался Тай, и эти уроки быстро стали для нас любимым времяпровождением. Мой любимый мальчик, как я и предполагала, очень быстро смог разобраться, что объясняя кому-то что-то, сам в разы лучше начинаешь понимать и с огромным энтузиазмом принялся посвящать меня в магические азы, а я делала всё возможное, чтобы ему это приносило удовольствие, став самым заинтересованным учеником на свете. Помимо магии мне организовали и кучу других занятий. Что-то мне нравилось, что-то просто надо было знать, независимо от предпочтений.

А потом расследование против семьи Шаньерг завершилось. Гиерно поднял всю документацию и счета герцога и, помимо доказательств причастности того к махинациям графа Коглэй в Северной провинции, нашёл ещё много чего интересного, в том числе и документы на покупку баснословно дорогих драгоценных гарнитуров для дочери. Этими украшениями девушка потом и рассчиталась с мастером зелий, его племянником-магом и наемниками, которых он для неё нашёл. Обнаружились и кое-какие неожиданные моменты. Например то, что бывший советник имел весьма тесные связи с Аргандой и Босварией. Магистр, как показало длительное и тщательное расследование, ни в содействии с отцом, ни тем более с сестрой виноват не был. Кстати, о моей, так называемой “родине” – мы так и не разобрались толком, что именно за цели преследовал король Гельмут, стравливая родную дочь с её мужем. Я порывалась попытаться это как-то узнать, но Яр мне строжайше запретил выходить на связь с “папочкой”, аргументируя это моей безопасностью. Пришлось обещать, что я в это лезть не буду. Хоть мне и интересно, а ещё не покидает ощущение, что эта проблема ещё точно всплывёт. Напрягало отсутствие реакции Гельмута на изменения в поведении дочери и повторный обряд в Храме, о котором ему точно доложили. Подозрительно это как-то. Но поживём – увидим.