– Вот как?! – Мне показалось, что атмосфера вокруг Кощея начала искриться, и между пальцев взметнулись зародыши рвущихся на волю молний. – Так, стало быть, ни один из этих кораблей не дойдет до берега!

– Нет! – Сохранявшая молчание Делли резко шагнула вперед, и выражение на ее жестко очертившемся лице не предвещало ничего хорошего. – Этого не будет!

– Почему же вдруг? – недобро процедил Бессмертный, и его недавнее меланхолическое благодушие, казалось, смыло приливной волной.

– Соглашение между людьми и волшебниками, – едва ли не по слогам отчеканила Делли, – заключено, без малого, пятьсот лет назад. Здесь, на острове, притворяясь трупом, вы могли о нем и не знать. Оно запрещает людям и волшебникам даже пытаться убить друг друга. В случае если вы осмелитесь преступить этот договор – все волшебники и феи этого мира, а с ними и все государи, будут обязаны преследовать вас до уничтожения. И я в их списке буду первой! – Она замолчала, чтоб перевести дыхание, и вновь заговорила уже несколько мягче. – Если вы и впрямь не ведали об этом договоре, я довела его суть до вас при свидетелях. Если же, как я поняла из вашего рассказа, вы воистину устали от жизни, я прошу вас от себя и от всей нашей благородной корпорации – не ищите судьбы бесчестной, не пятнайте ни своего имени, ни имени своих детей!

Кощей молча смерил взглядом донельзя суровую Делли, сейчас более чем когда-либо похожую на сотрудницу Волшебной Службы Охраны, и устало опустился на мраморный трон.

– Что же вы тогда хотите? – после минутной дуэли испепеляющих взглядов глухо проговорил он.

Признаться, этой минуты я ждал последние несколько дней, без надежды надеясь, что она всё-таки настанет.

– Разрешите, я скажу!

Погрузка золота на самоходный морской сейф шла полным ходом. Странного вида существа, именуемые полканами, произведя обмен паролями, суетились у сходней, меняя годовой паек орехов для волшебной белки на драгоценные результаты ее прошлогодних трудов. Сыновья Кощея стояли на берегу живым частоколом и в обычном своем молчании наблюдали за погрузочно-разгрузочными работами. Рядом с их строем красовался «коротышка» Черномор и дорогие, хотя и нежданные, гости в нашем лице и одной клювастой морде.

– Уж не обессудьте! – толковал нам Черномор, разводя руками. – Сами ж должны разуметь – человек я военный, сызмальства к порядку и ранжиру приучен. В нашем деле без того не обойтись. А против вас я никакой злой мысли не имел!

– Да, конечно… – рассеянно кивал я, не спуская глаз с берега. – Сейчас начнется…

И вот началось! Две волны десанта ударили с разных сторон с интервалом в несколько минут. На одних красовались золотистые накидки с голубым хряком, эмблемой других служил раскидистый черный дуб. Обе толпы несусветно орали, то ли пытаясь испугать окружающих, то ли выталкивая криком наружу свой собственный страх. Звон доспехов и свист вращаемых клинков повисли над островом Алатырь, но впервые за всю историю неустрашимых полканов они отступили – отступили, не принимая боя.

– Разомкнуть ряды! – разнесся над берегом грозный рык Понта Эвксинского. – На фланге в две колонны перестроиться!

Едва смолкли четкие слова команды, кощеичи в холодном молчании расступились, пропуская вперед то, что до этого мгновения было скрыто за их широкими спинами.

Дальнейшее требовало либо былинных сказов, либо милицейского протокола. Думаю, появление на Куликовом поле засадного полка во главе с Боброком Волынским не вызвало у ордынцев такого шока, как явление перед верноподданными субурбанцами бригад Юшки-каана и Яна Кукуевича надежи-государя со всей его полуодетой свитой.

– Ага, изменщики коварные, попались! – возопил наскоро проинструктированный Барсиад II, возвращенный к жизни хозяином острова.

– Это не король! – истошно завопил Юшка-каан, быстро приходя в себя. – Это чародейство!

– Король-король! – наперебой затараторили радники и урядники.

– Всё обман! – еще пуще ярился пленник Макраса.

Может, его бы и поддержал один из королевских урядников, но как раз он-то и продолжал стоять у горной вершины, свысока наблюдая происходящее.

– Я король! – вопил помазанник божий, уязвленный в самое сердце. – У меня и колпак вон королевский! – Он сорвал с макушки расшитый жемчугами вещдок и замахал им в воздухе.

– Эка дребедень! – поворачиваясь к разбойному войску, взревел королевский наушник, обращаясь к своему отряду. – Порешим ублюдков – вот и вся недолга!

– Хорошо, не Хведонова рода королек! – под нос себе пробормотал Кощей, наблюдая разгорающийся скандал. Его беломраморный трон красовался тут же, но эпической картины в стиле неведомого ему Шекспира не получалось. В исполнении ожившей элиты и пиратствующей оппозиции судьбоносные политические дебаты больше походили на пьяную драку у пивного ларька. Хмурое лицо Кощея мрачнело, хотя казалось бы, далее и некуда. Должно быть, хотя и не напрямую, он всё же числил Субурбанию чем-то вроде отдаленной вотчины.

– Слышь, шеф. – Подурядник левой руки, впервые воочию увидевший столь бурный приступ великодержавной лихорадки, дернул Кощея за рукав мантии. – В натуре, на хрена тебе эти гнилые разборки. Может, их типа обратно? Конкретно в забор?

– Можно. – Бессмертный хозяин острова покосился на летающую поверх боевых порядков Делли и заговорщически кивнул, переходя на шепот: – Сейчас сделаем!

И в тот самый момент, когда пальцы патриарха рода исполинов щелчком обращали в камень неистовствующие толпы захватчиков заодно с королевской камарильей, прозвучал над побережьем ликующий голос феи:

– Мышь!!! – И указательный ее палец тонким лучом высветлил улепетывающую от Юшки малюсенькую полевку. Даже самый тренированный охотник едва ли успел бы отреагировать на этот крик, но для Проглота его было более чем достаточно. Бросок – и в следующий миг он уже летел над морем, унося подальше от берега сжатую в когтях добычу.

– Когда вырастают, – задумчиво произнес Кощей, глядя вслед Проглоту, – они уже не ловят мышей.

Впервые за многовековую историю Хведонова куша, телеги, предназначенные для золота и изумрудов, везли в стольный град Елдин не драгоценные сокровища, а каменные изваяния отцов субурбанского народа.

– Ну, что же ты наделал?! – выговаривал я Вадиму. – После драки остались бы сильнейшие. Среди них, глядишь, и новый король сыскался бы! А с этим скульптурным хламом что делать прикажешь? Музей мадам Тюссо открывать?

– А че, прикольно в натуре! – расплылся в добродушной улыбке Вадим, должно быть, ярко вообразив нарисованную картину. – Можно типа и вдоль дороги поставить – тоже не хило выйдет!

Не могу отрицать, мы возвращались из бухты Барахты с богатым уловом. Теперь окаменевшие тела следовало представить для опознания, а дальше шли такие тягомотные процедуры выяснения по понятиям международных отношений, что от одной мысли о них у меня начинали болеть зубы. Но, похоже, кроме меня и отчасти Делли, в нашем кортеже эти заботы не волновали больше никого. Финнэст с Оринкой были заняты друг другом, Вавила Несусветович разглядывал знакомые каменные лица и, качая головой, цокал языком, а Вадим, как ребенок, радовался своей забавной выходке. Судьба уже окончательно осиротевшего престола его, кажется, более не волновала. Слава Богу, мы уговорили Кощея продолжать выплачивать новому королю, когда таковой образуется, Хведонов куш…