Подняв голову, он увидел в тумане движущиеся фигуры: узкие мерцающие столбы. Точнее, они не находились в тумане. Они сами были туманом.

Марлоу осторожно шагнул за ворота и уставился на них. Он тоже их видел.

– Это духи, Чарли, – прошептал он. – Смотри. Красивые.

И они действительно были красивы – туманные ленты, вьющиеся, словно вылетающий изо рта на морозе пар, но принимающие четкие формы и находящиеся в постоянном движении; размытые лица духов менялись и подрагивали: маленькая девочка в мгновение ока сменялась взрослой женщиной, а затем обратно. Чарли снова припомнил слова Бергаста и кое-что понял. По утверждению доктора, духи были лишь воспоминаниями, отражениями былой жизни, никогда не принимавшими одну и ту же форму; они забывали о прошлом и потому не могли оставаться в настоящем. Вдоль улицы парили сотни, а может, даже тысячи фигур. Город мертвых, как назвал его Бергаст.

Духи стояли лицом к зданию. Все они сгрудились перед проходом через орсин. Они будто чувствовали по ту его сторону мир живых, их словно тянуло к нему. Чарли содрогнулся.

– Они нас видят? – спросил Марлоу. – Как ты думаешь, они знают, что мы здесь?

– Не знаю. Нужно соблюдать осторожность.

– Их так много, Чарли.

– Ага. – Его вдруг захлестнула грусть, и он отвел взгляд. – Ну что, Мар, как настроение?

Мальчик нахмурил брови:

– Я как будто… уже бывал здесь. Как будто я знаю это место.

– Руки не дрожат?

– Все хорошо, Чарли.

– В любом случае идти надо быстро.

Чарли окинул взглядом парящих в воздухе призраков. Они были такими красивыми. Однако мальчику стало немного не по себе: ему не нравилось, что среди них можно легко заблудиться.

– Пойдем, – сказал он и направился в противоположную сторону, осторожно обходя скопление мертвецов.

Но на всей заросшей травой и кустами улице парили духи – целая мерцающая стена тумана, – и проходить сквозь нее было нелегко.

Дойдя до конца улицы, Чарли обернулся и посмотрел назад. Туман мертвецов плотным кольцом сжался вокруг орсина – они словно чего-то ждали. Мальчики поспешили дальше, по возможности обходя мелкие лужи, в которых валялись странные вещи вроде старого потускневшего фотоснимка или детского ботинка. Чарли боялся заблудиться, но других идей у него не было. Город мертвых походил на знакомый им Лондон, но в то же время разительно от него отличался: мальчики проходили через переулки и дворы, которых, как был уверен Чарли, не существовало рядом с настоящей Никель-стрит-Уэст. Здания мерцали: они выглядели то новыми, то разрушенными, а порой даже исчезали целиком, и на их месте возникали древние деревянные постройки. Казалось, что сам город тоже был сном о своем собственном прошлом.

Чарли вывел Марлоу к широкой реке, дальний берег которой терялся в тумане. Там, где должен был находиться мост Блэкфрайерс, мальчики увидели лишь набережную с ведущей к причалу кривой деревянной лестницей. Вода в реке была странной: черной и густой, как чернила. Чарли в замешательстве осмотрелся, окинув взглядом всю длину реки. Ни одного моста.

Вместо них по водной глади вяло ползали маленькие паромы, которыми управляли одинокие фигуры в плащах. Если на борту этих судов и были какие-то пассажиры, то лишь духи, невидимые на таком расстоянии; сами же паромщики были массивными, в черных капюшонах, с холодными и жестокими взглядами. Чарли поспешил отвести Марлоу подальше от воды, вспомнив предупреждение Бергаста о том, что в мире мертвых есть кое-что похуже Джейкоба Марбера.

Сверившись с картой, мальчик разглядел темный, поросший мхом купол собора, а затем неуверенно повел Марлоу на восток по улице, заросшей сорняками, тихо шуршавшими под ногами. Газовые фонари на перекрестках сияли слабым светом, и Чарли вновь почувствовал, что все вокруг кажется ему до странности знакомым.

Свернув в крытый переулок, они миновали раскидистые растения и перешли вброд лужу, холодная вода в которой была им по колено, а потом выбрались на мощеную дорожку и остановились, чтобы выжать одежду и немного обсохнуть.

Все это время мимо входа в переулок проплывали туманные призраки.

– Сколько мы уже идем? – шепотом спросил Марлоу.

Чарли не знал. Освещение никак не изменилось. Похоже, в этом мире не было дня и ночи. Мальчик ботинком соскреб с крыльца мягкий мох, сел на порог и устало провел по лицу рукой. У стены переулка, в котором они остановились, под разбитым окном с зазубренными, как клыки, осколками было прислонено ржавое железное колесо. Тут располагалась бондарная мастерская[18]; над дверью висела грязная, заросшая мхом вывеска. Чарли достал из-под рубашки кольцо своей матери и молча уставился на него.

Вдруг его охватило дурное предчувствие.

Острое ощущение беспричинного страха, паники. Сердце мальчика бешено заколотилось. Сжав кольцо в кулаке, он посмотрел на Марлоу и увидел в его глазах тот же ужас, а потом поднялся на ноги и, прислушавшись, всмотрелся в туман. Марлоу тоже тихо встал и попытался открыть дверь бондарной мастерской. Она оказалась не заперта, но за ней царила темнота, и ничего не было видно. Они с Марлоу тихонько вошли, закрыли дверь и затаили дыхание.

Что это было? В голове гулом отдавались удары сердца. Чарли схватился за ручку двери, держа ее закрытой, и не сводил взгляда с разбитого окна справа. Марлоу стоял ногами в луже, согнув руки и дрожа.

Внезапно из переулка донесся приближающийся скрежет, словно по земле тащили металлический прут. Мимо окна проплыло что-то большое и темное. Раздался фыркающий звук, как будто там, где они находились всего несколько секунд назад, теперь бродил какой-то зверь. Затем послышались лязг, всплеск, а потом странный шум постепенно прекратился, и тишину стало прерывать только медленное журчание воды где-то за окном.

Марлоу не мог отдышаться. Мальчики долго стояли неподвижно, опасаясь, что произойдет что-то еще. Но ничего не случилось, и наконец они вышли обратно в переулок.

– Что это было, Чарли? – прошептал Марлоу.

– Не знаю.

– Нужно записать в блокноте, как говорил доктор Бергаст. Думаешь, оно слышало нас?

«Наверное», – промелькнуло в голове у Чарли, но, взглянув на Марлоу, он сказал:

– Думаю, нет.

– Не хочу, чтобы оно возвращалось.

Чарли кивнул:

– Дай-ка я посмотрю на твои руки.

Малыш оттянул рукава и раскрыл ладони. Бергаст сказал, что у Марлоу иммунитет, но Чарли не собирался верить на слово тому, кто послал их в этот кошмар, особенно когда речь шла о благополучии мальчика. Поморщившись, он достал карту, посмотрел на нее и огляделся. Туман теперь был ближе, и казалось, что извивающиеся призрачные фигуры будто ищут их. Нужно было идти. В конце переулка на стене была прибита табличка: «Фаннин-стрит». Чарли сверился с картой. Никакой Фаннин-стрит на ней не было.

– Думаю, сюда, – сказал он, засовывая карту обратно в рюкзак. – Наверное. Ну ладно, идем.

Над их головами нависали темные городские здания. Никаких признаков таинственного существа из переулка вокруг не было. Одни лишь безликие мертвецы, вода и холод.

Освещение не менялось. Устав, мальчики вздремнули на втором этаже прогнившего многоквартирного дома где-то к северу от реки. Было холодно и сыро, они промокли насквозь. Сняв ботинки, мальчики постарались, как получится, просушить ноги. В комнате стоял старый каркас кровати без матраса, но плесени и грибка на стенах почти не было, а оконные стекла оказались целыми. Друзья не смогли развести огонь в камине, а еды у них не было, так что они просто лежали посреди комнаты и дрожали. Время шло.

– Ты бы лучше спрятал его, Чарли, – сонно произнес Марлоу. – А то еще потеряешь.

Мальчик и забыл, что до сих пор сжимает в кулаке материнское кольцо. Он открыл глаза и снова принялся вертеть его в руках, ощупывая пальцами гравировку.

Марлоу внимательно смотрел на него.

– Я кое о чем тебе не рассказал, – медленно проговорил Чарли, отвернувшись. Ему не хотелось продолжать, но, начав, он почувствовал, что должен высказаться до конца. – Я кое-что узнал о нем. О своем отце. В кабинете доктора Бергаста я нашел его досье. Его звали Хоуэл. Мальчишкой он жил в Карндейле, как и мы. Его талантом была сила, как у мистера Коултона. Рибс сообщила мне, что в Лондоне живут «бывшие» таланты, утратившие свои способности. Она добавила, что это печальное зрелище. Вот что произошло с моим отцом. Он оказался среди них в полном одиночестве.

– Но он не был одинок, – возразил Марлоу, словно стараясь его убедить.

Мальчик поежился и повернулся на другой бок.

– Еще как был. Но ничего. Это было давно.

– Он не был одинок, Чарли. У него был ты.

Мальчик с горестью проглотил вставший в горле комок. Он так устал.

– Не знаю, где он раздобыл это дурацкое кольцо. Он подарил его маме, когда они поженились. Оно было