У Марии было от императора двое детей, и для развода требовались очень веские причины. И вот уже подкупленные Ириной слуги утверждают, будто василисса собиралась отравить своего божественного супруга.

Константин не стал слушать заверений плакавшей Марии в том, что она невиновна.

– В монастырь! – приказал он и добавил: – Будь довольна, что остаешься в живых, мужеубийца!

Напрасно патриарх убеждал василевса пощадить Марию. Церковник знал, что женщина ни в чем не виновата, и в конце концов попросту заявил Константину, что запрещает ему разводиться. Однако василевс был слишком увлечен Феодотой и поступил по-своему.

Несчастную василиссу обрили и ночью отправили в отдаленный монастырь, славившийся своим суровым уставом. Там спустя два года Мария и умерла, не перенеся разлуки с дочерьми.

А Константин в сентябре 795 года женился на Феодоте. Над этой парой смеялась вся страна.

– Говорят, у молодого мужа были после брачной ночи такие синяки под глазами, как будто на нем воду возили! Устал, бедолага, перетрудился! – заливался хохотом бородатый солдат в грязной рубахе, справлявший нужду в общественной уборной.

– Я тоже это слышал, – поддержал его какой-то горожанин. – Утомила его, видать, эта развратница, что нынче на месте нашей прежней законной василиссы сидит. Бесстыдница!

Стражники, присутствовавшие при этом двойном оскорблении Багрянородных, сделали вид, что ничего не произошло. Народу надоел безвольный и развратный Константин.

Всего год дала ему Ирина на то, чтобы вкусить радостей любви, а потом начала действовать. Рассеянный и редко покидавший супружескую опочивальню император подписал несколько необоснованных смертных приговоров, которые подготовила его мать. Этого хватило, чтобы весь Константинополь забурлил от возмущения.

И вот настал час триумфа Ирины.

– Я не в силах долее мириться с поведением моего несчастного сына Константина. Он совершенно забросил управление государством и дни и ночи напролет предается всякого рода излишествам! – публично заявила эта добрая мать и, выступив в роли спасительницы отечества, приказала арестовать сына прямо в постели. Его оторвали от жены, привели в Пурпурный зал, где он когда-то появился на свет (василиссы всегда рожали именно в этом зале), и передали в руки палача.

– Разумеется, тебя не лишат жизни, – сказала Ирина. – Я не желаю гибели твоей душе. Тебя ослепят, и у тебя будет время раскаяться в грехах.

И она дала знак палачу. Константин и опомниться не успел, как стал беспомощным и неопасным для своей матери калекой.

Его отправили доживать дни на маленький остров, в один из множества великолепных дворцов, что принадлежали византийским императорам. Феодоте пришлось разделить с мужем изгнание. Вряд ли она была счастлива, очутившись в ссылке вместе со слепцом, который еще совсем недавно правил огромной страной. Однако Ирине, наконец-то ставшей полновластной государыней, конечно же, не было никакого дела до чувств Феодоты.

Впрочем, судьба отомстила жестокой Ирине. Она поддалась чарам некоего Никифора, человека весьма вульгарного и грубого. Кажется, он был военачальником. Так вот, этот Никифор оказался хитрее императрицы. Он лишил ее трона, а потом и вовсе отправил в изгнание – на остров Лесбос, который после смерти незабвенной поэтессы Сафо растерял все свое былое очарование. Оскорбленная до глубины души Ирина умерла на этом острове в августе 803 года, а Никифор ненадолго сделался равноапостольным василевсом, хотя не имел на это ровно никакого права.

В течение многих последующих веков воплощением Христа на земле были такие злодеи и тираны, что можно только удивляться, как это Византии удалось долго сохранять свое могущество. «Пурпур – это отличный саван», – сказала однажды великая Феодора, уличная девка и канатоходка, ставшая впоследствии одной из самых славных василисс. И она была права. Мало кто из василевсов умер от старости и в собственной постели. Чаще всего они погибали насильственной смертью, а заговорщики и убийцы безнаказанно скрывались в запутанных лабиринтах святого дворца.

Из ста девяти монархов, сменявших друг друга на троне Византии со времен Константина Великого и до страшного нашествия турок в 1453 году, двадцать три были убиты, двенадцать закончили свои дни в тюрьме или монастыре, трое умерли в темнице от голода, восемнадцать человек кастрировали, а также отрезали им уши, носы и руки, и восемь погибли в бою. И только тридцать четыре умерли от старости или болезней. Те же, кто был зарезан, заколот, сброшен со скалы либо с высокой стены или изгнан за пределы отечества, как ни страшно это звучит, получили по заслугам. Все они были на удивление неприятными людьми.