«Да про какую вещь он мне талдычит, козел его забодай? — подумал Шаленый. — Разобраться надо с Уолтом… или с Гариком…»

— Ну, утратит, — недоуменно спросил он вслух. — И что тогда?

БратДилан, продолжая болезненно морщиться, посмотрел Шишелу в глаза:

— Сам Бог на небе не знает, что будет ТОГДА… — Это было последнее, что он сказал в жизни.

Пуля снесла полчерепа брата Дилана и просвистела в полусантиметре от левого уха Шишела. Брызги крови и мозга ударили ему в лицо. Не говоря худого слова, он грянулся ничком оземь и недоуменно заглянул в ствол своего кольта. Тот был ни при чем. Ни сном ни духом. Потом Шишел отыскал глазами Энни — та, слава богу, была жива и невредима. Как и Шишел, она вовремя упала на землю и теперь вертела головой, пытаясь сориентироваться в происходящем. Брат Дилан неподвижно лежал рядом. К счастью, его бластер так и не выпалил прежде, чем душа его хозяина рассталась с телом. Шишел махнул Энни — «давай сюда!».

Стрельба стояла на Сурабайя — тихий ураган еле слышных хлопков, изредка прерываемый вскриками, короткими командами и другими разнообразными звуками, сопровождающими втихую идущее побоище. Между темневшими вокруг корпусами флайеров и каров перебежками проскакивали тени то ли братьев, то ли, неведомых нападавших, изредка подсвечиваемые вспышками выстрелов и разрядов.

«На полицию вроде не похоже, — прикидывал в уме Шишел, — те бы всю компанию окружили и в мегафоны орали бы — сдавайтесь, мол… Так кого же на мою голову хрен принес?..»

Тем временем Энни короткими бросками по-пластунски добралась до него.

— У вас все лицо в крови… — ужаснулась она.

— Жми туда! — махнул Шишел в сторону прохода на Гранд-Театрал. — Я прикрою сзади. Я — заговоренный…

И тут им неожиданно помог, приняв на себя всеобщее внимание, сам Советник Георгиу. «Черный Принц-700» взревел движком, что для такой машины означало выход на какую-то запредельную мощность, и ломанул прямо на нападавших. До смешного тихо захлопали выстрелы, и зло затрещали разрядники. Но цели своей все эти виды огня не достигли. Отшвырнув к противоположной обочине неслабого вида флайер и словно кегли сбив подвернувшиеся ему на пути две или три еле различимые в темноте фигуры участников сражения, «Принц» рванул по прямой вдоль Сурабэйя и, своротив пожарный гидрант — со всеми вытекающими из этого последствиями, — завернул за угол на Квинт-авеню и исчез из поля зрения.

Пригибаясь до самой брусчатки Сурабайя-стрит, они зигзагами кинулись в направлении еле заметной в наступившей тьме щели между зданиями. Дождь уже стоял стеной над Столицей, и превращенный в фонтан гидрант добавлял, сколько мог, к этому потоку воды, грозившему затопить узковатую, словно горное ущелье, улицу.

При самом входе в достославный проход они натолкнулись на высокого дистрофика в грязном балахоне и с армейским бластером наперевес.

— Избранник, — зашипел он. — Следуйте за мной, Избранник… Черная Вера защитит и направит… — Он потянул Шаленого в глубину прохода.

«Так вот ты откуда, друг сердешный… Как это я раньше не сообразил?..» — с досадой подумал Шишел.

— Защитит, говоришь… И направит… — повторил он, озираясь в узкой каменной щели. — Направит и защитит… — Он поставил «пушку» на предохранитель и кивнул провожатому: — Смотри сюда…

Когда голова вооруженного дистрофика развернулась в указанном ему направлении, Шишел аккуратно — чтобы, не приведи господь, не убить — приложил того рукоятью кольта в лоб. Зрачки послушника Ложного Учения сошлись на переносице, и он мягко осел на сваленные у выхода мусоропровода черные пластиковые мешки.

— Ходу, Энни! — скомандовал Шишел и, вжавшись, насколько позволяли его габариты, в стену, протолкнул хрупкую китаянку вперед, к выходу на Гранд-Театрал.

Если бы не проливной дождь, их появление на одной из самых фешенебельных площадей Столицы произвело бы небольшой фурор. Но сейчас их — промокших до нитки и изгваздавшихся в грязи Сурабайя-стрит — заметил только водитель антикварного такси — «роллса».

— Здравствуй, Шишел, — радостно улыбнулся он, притормаживая у обочины. — Однако, с дамой гуляешь, да?

— Да! — ответил Шишел, впихивая Энни и сам забираясь вслед за ней в салон машины. — Ходу отсюда давай, однако! Ходу!

До намеченной встречи с профессором Мак-Аллистером оставалось не так много времени.

Конец пути снова пролегал через сочащиеся влагой болота, но уже не такие, как там — на севере, не разящие гнилым дыханием затянувшегося навечно лета, наоборот, пронизанные какой-то зыбкой, до костей пронимающей свежестью… Ветер дул над мокрыми равнинами и временами доносил гомон птичьих стай — странный, неземной гомон: где-то совсем рядом начиналась Озерная страна. Одну такую стаю Клайд увидел издалека утром. Он принял ее сперва за клубящееся грозовое облако.

Они спешились и двинулись дальше на своих двоих, а немногословные егеря остались поджидать в укромной низине возвращения двух спутников Клайда.

— Начиная с тех мест, когда начнут встречаться деревья, старайтесь изображать из себя траппера, — посоветовал Наставник. — Почаще меняйте направление. Черта — меньше чем в сотне километров. Вообще-то по ту сторону — такая же пустошь, но тем не менее они, — он кивнул головой в сторону туманного горизонта, — временами бдят за этими местами со спутника. Вам светиться ни к чему…

Наставник остался сидеть в первой же встретившейся им роще — нахохлившейся серой птицей, на камне у тропинки, сгустком уже ставших заметными сумерек… Были у него еще какие-то дела здесь. И Клайду вовсе не обязательно было знать, куда тронется Наставник отсюда, от кромки Черты.

Первое скок-дерево они встретили под вечер. Было оно неказистое и сильно ободранное. Наверное, его принесло сюда ветром, и оно ненадолго укоренилось, отращивая новую гроздь пузырей-парусов. Изощренно изогнутый, свившийся в сплошную сетку ствол, полузанесенный болотной грязью, выглядел непрезентабельно. Никто бы не поверил, что даже за это небольшое деревце на том полушарии любой краснодеревщик заплатил бы целое состояние.

Затем скок-деревья стали встречаться чаще. В конце концов они забрели в целый лесок этих причудливых творений природы. Некоторые из них, еще плотно укорененные, только поскрипывали под порывами вечернего ветра, другие — довольно заметно раскачивались, готовясь к многочасовому полету-скачку. Легкий гул стоял в роще от характерного трепета пузырей-парусов.

Дуперон со знанием дела бродил между ставшими зловещими в лучах закатывающейся за горизонт Звезды нагромождениями переплетенных стволов и летательных пузырей. Раскачивал то одно дерево, то другое. Прислушивался к поскрипыванию и постаныванию древесины. Пощелкивал языком и причмокивал. Наконец остановился на средних размеров экземпляре, явно уже покачивавшемся под действием вечернего бриза. Хлопнул рукой по стволу.

— Полезайте, капитан. Закрепляйтесь вот в этой развилке между верхушечными пузырями: самое безопасное место. Скок-дерево никогда макушкой не приземляется…