Я открыл дверь, и какое-то время простоял на пороге. Все вещи были на прежних местах, будто я только нынешним утром оставил свое жилище. Даже латаный плед лежал там же, на хромом кресле. Камин не горел, но было тепло, гораздо теплее, чем снаружи. И в нескольких углях еще виднелись красные прожилки затухающего жара. Тот, кто был здесь до меня, не ушел, он поблизости. Я развернулся, готовый стрелять в того, кто подкрался со спины, но револьвер ударился о ствол обреза.

Защитные очки с поднятыми темными стеклами, изможденное лицо. На меня смотрел Генри Вудроу.

— Как неловко получилось, — ловец первым опустил оружие. Он продолжил беседу непринужденным тоном, будто не заметил, что я не убрал револьвер. — В иной ситуации я бы предложил вам стать моим гостем, но более уместно, если это предложение последует от вас.

Я закрыл дверь, продолжая держать его на прицеле.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Когда я навел справки о воре Лоринге, то смог с огромными усилиями узнать, где же его жилище. После взрыва на шахте я не знал, где спрятаться, и это место показалось мне самым надежным. Пришлось убрать тут немного, завелись паразиты.

По его тону я понял, что речь о других жильцах.

— Проще говоря, мне больше некуда было идти. Как и вам. Видите, как мы с вами похожи.

— Вовсе мы с тобой не похожи. Между нами нет ни капли общего, — я с трудом не перешел на крик. От его слов хотелось отмахнуться, утереться, снять их с себя, как грязь. — Ничего!

— Вы так уверены? — спросил он с раздражающим спокойствием и учтивостью, которым самое место на светских вечерах.

— Да, еще как. Я хотя бы человек, а не результат ошибки в эксперименте!

Он дернулся, будто получил болезненный удар. Вудроу поджал губы, медленно положил обрез на пол.

— Позволите объясниться?

— Стоун довольно неплохо с этим справился. Во всяком случае, он сделал это первым.

— Видите ли, — ловец подошел к столу, зажег керосиновую лампу, — друг мой, тот зверь, с которым вы говорили, имеет такое же право называться доктором Стоуном, как и я.

Его фраза застала меня врасплох. Такой удивительной бессмыслицы мне давно не приходилось слышать.

— Что это значит? Вы оба самозванцы?

— Скажем, мы оба — доктор Стоун, — он обернулся ко мне через плечо и чуть улыбнулся. — Вы присядьте и, пожалуй, вот…

Он протянул мне флягу. При всем моем неприятии к ловцу после всего, что я узнал, и в предчувствии того, что еще узнаю, отказаться от великолепного бренди я просто не смог. Пришлось расположиться в кресле и слушать его историю. Револьвер остался лежать рядом.

— Доктор Стоун был гением, как я и говорил раньше, — Вудроу сел напротив меня на ящик, прикрытый ворохом старых одеял. Раньше это место служило мне койкой. — И, как все гении, безумен. Его эксперименты были одобрены короной. Более того, от него требовали быстрых результатов. И он начал эксперименты на себе.

— Это мне уже известно.

— Но неизвестно, что чувствует человек, который так сильно изменил себя, прошел через физическую боль и душевные муки, теряя рассудок, когда ему говорят, что больше не нуждаются в его услугах. Когда за все его труды он получает только отказ в продолжении опытов. Его жизнь кончилась, та, прежняя, а новую не позволяли начать. И он обезумел. Обезумел, как все те несчастные, чья энергия сделала его сильным, быстрым и живучим. Но что-то в нем все же осталось. Что-то…

— Человечное? — подсказал я. Бренди успокаивал и согревал. Реальность, какой бы мерзкой она не была, воспринималась легче с каждым глотком.

— Да, пожалуй, верное слово, — согласился Вудроу. — А когда пришел ловец…

— То есть ты.

— Ловец, — мягко поправил меня он, — Стоуна ослепила ярость. Те, кто раньше пользовались его гением, теперь травили ученого, как дикого зверя. Он захотел сделать ловца следующей жертвой. Впитать в себя живого человека, а не дагеротип. Понимаете?

— Не очень.

— С помощью электрических разрядов перенаправить энергию ловца в свое тело. По большому счету, это был первый эксперимент, но он имел большие шансы на успех. В теории, Стоун предполагал с помощью этого метода селекцию лучших бойцов. Он учел всё, кроме одной детали.

— И эта деталь — я.

— Да, — Вудроу улыбнулся. — Нарушенный вами ход эксперимента дал удивительный результат. Сила притяжения между противоположными зарядами оказалась такой мощной, что Стоун и Вудроу перестали существовать как личности. В одном флаконе оказались безумие и дикий нрав доктора, смешанные с физической силой и ловкостью охотника за головами. А в другом… в другом — остатки.

Воцарилась тишина. Я глотнул из фляги. Перед глазами снова и снова мелькали события памятного дня. Одно мгновение, один неловкий выстрел. Господь милосердный, я сам создал чудовище по имени Ртутная Крыса. Своими собственными руками выпустил монстра на волю.

— Выходит, ты в какой-то степени и есть доктор Стоун? — медленно произнес я, стараясь не вдумываться в абсурдность собственного изречения.

— Не совсем, — нахмурился он. — Многие фрагменты воспоминаний, без которых личность не может быть полной, потерялись. Остались базовые знания и то, что еще иногда называют характером. Набор качеств, который был дан при рождении и приобретен доктором за жизнь. От ловца же мне досталась выдержка, терпение, скорость реакции. То, что Крысе было не нужно.

Я откинулся на спинку кресла. Оно привычно перевалилось под моей тяжестью на хромую ножку.

— То есть ты и не Вудроу, и не Стоун. Нечто среднее. И зачем же ты охотишься на него?

Он вздохнул, повернулся к светильнику. Долго смотреть на огонь в лампе ловец не смог, и опустил защитные стекла.

— Я уже сказал, что унаследовал, возможно, лучшие качества Стоуна. И не могу оставить все, как есть. Если не я остановлю монстра, то кто?

— Но ты не хочешь его убивать.

— Нет. Я хочу все вернуть. Закончить эксперимент.

— Разделить Вудроу и Стоуна?

— Нет, это невозможно, — с сожалением покачал он головой. — Но я смог бы на качественном подопытном проверить, насколько обратимы изменения. Есть дагеротип доктора Стоуна, сделанный до эксперимента.

«Каков подлец, — подумалось мне. — Знатную кашу заварил, а теперь хочет отмыться».

— Значит, собираешься вернуть к жизни настоящего Стоуна. А если эксперимент удастся?

— Тогда я убью его, — ровным голосом произнес Вудроу. — Убью и повторю опыт, но выступлю сам в роли объекта. Я бы мог взять любого другого человека, но это была бы возможная копия Стоуна, а не его возвращение.

— Безумец!

— Вы так считаете? — нахмурился он. — Возможно. Но как бы вы поступили на моем месте? Представьте, что у вас украли самого себя.