И все же ловлю пришлось начать. Как только лань встретилась Гераклу, он погнался за нею. Почувствовав, что Пелопоннес может стать ловушкой, животное понеслось через Истм на север. Вслед за ланью Геракл пробежал Аттику, Беотию и Феспротию, которая позднее стала называться Фессалией. Герой трижды обогнул Олимп, перепрыгивая через пропасти, преодолевая пеннопучинные реки. Так он оказался во Фракии, а затем в стране гипербореев, где лань рассчитывала на помощь своей госпожи Артемиды и ее брата Аполлона. Но божественные брат и сестра, не вмешиваясь, с интересом наблюдали за погоней. Тогда лань помчалась в сад Гесперид, надеясь там передохнуть. Но когда Геракл настиг ее и там, она решила вернуться в Аркадию. Путь с запада на восток занял несколько месяцев. И ни разу за это время ни лань, ни ее преследователь не отдохнули.

Отчаявшись догнать лань, Геракл вытащил лук и направил стрелу в ногу животного. Лань захромала, и только тогда герой настиг ее.

И в тот же миг перед ним выросла разгневанная Артемида.

– Кто тебе позволил? – гневно произнесла богиня.

– Милостивая госпожа, – почтительно склонил голову Геракл, – я сам бы никогда не решился на этот поступок, но мною руководит злая воля Эврисфея.

По мере того как оправдывался герой, смягчалось каменное лицо Артемиды. Она позволила ему взвалить лань на плечи и доставить Эврисфею.

Какие только напасти не сваливаются на род человеческий! Как-то в лес, раскинувшийся на холмах над берегом Стимфалийского озера в Аркадии, залетела пара чудовищных птиц, оперенных бронзовыми перьями, с медными когтями и клювами. Размножившись с необычайной быстротой, они превратились в огромную стаю и за короткое время уничтожили весь урожай окрестных полей, истребили животных, пасшихся на тучных лугах, поубивали многих пастухов и земледельцев. Взлетая, птицы роняли свои перья, как стрелы, и поражали ими всех, кто находился на открытом месте.

Узнав об этом несчастии аркадян, Эврисфей послал к ним Геракла, будто бы на помощь, а на самом деле – чтобы погубить героя. Спрятавшись под раскидистым дубом, Геракл долго изучал повадки чудовищных птиц. Он понял, что ни одна стрела не пробьет их бронзового оперенья и уязвимы птицы лишь в тот момент, когда выкинут свои перья, а новые еще не отрастут. Вдруг прямо к ногам героя с неба упали два медных тимпана. Их бросила ему Афина. Воодушевленный помощью, Геракл выбежал на открытое место и ударил в тимпаны. Услышав грохот, птицы вылетели из своих лесных убежищ и стали бешено кружиться в воздухе. Геракл поднял над головой щит, и посыпавшиеся сверху бронзовые перья не причинили ему вреда.

Как только свист падающих перьев утих, Геракл откинул щит и стал разить птиц не дающими промаха стрелами. Часть хищников попадала на землю. Другие, взвившись к облакам, скрылись. Они улетели к далеким берегам Понта Эвксинского и больше никогда не возвращались в Аркадию. Выполнив поручение Эврисфея, Геракл вернулся в Микены. Там его ожидал новый, еще более трудный подвиг.

Во всей Элиде, да что в Элиде – во всем Пелопоннесе не было богаче царя Авгия, сына Гелиоса[246]. В его скотном дворе одних быков было более пятисот. На каждого быка приходилось по десятку коров, и каждая корова ежегодно приносила теленка. Другой бы на месте Авгия поделился своими богатствами с соседними царями или роздал телят пастухам. Но ведь недаром говорят – чем богаче, тем скупее! Авгий окружил скотный двор крепкой изгородью и все дни занимался подсчетом животных, опасаясь, что их могут украсть. Быки и коровы переходили с места на место, Авгий сбивался со счета и начинал все сначала. На то, чтобы убрать огромные кучи навоза, у него не оставалось времени. Телята начали тонуть в навозной жиже, но Авгий этого не замечал. Он все считал и считал.

Вскоре вонь распространилась по всей Элиде, да что по Элиде – по всему Пелопоннесу, и царь Эврисфей, поднявшись на стены Микен, уловил неприятный запах.

– Чем это несет? – спросил он, морща нос.

– Авгиевыми богатствами, – отозвался один придворный.

– Авгиевой скупостью, – добавил другой.

Так Эврисфей узнал причину вони и, поскольку привык поручать Гераклу самые трудные работы, решил доверить ему и самую грязную. Ожидая возвращения героя, он представлял себе, как тот вымажется, когда будет выгребать нечистоты. От этой мысли ему стало необыкновенно радостно, и он, усмехаясь, потирал ладони.

Наконец Эврисфей дождался своего часа. Объясняя поручение стоявшему под стеной Гераклу, он давился от хохота.

– Ха! Ха! Вычисти скотный двор царя Авгия! Ха! Ха!

Геракл пожал плечами и молча отправился в путь. Явившись к Авгию, он осмотрел окрестности скотного двора и сам двор и лишь после этого пришел в царский дворец.

– Я готов очистить твой двор от навоза, – объяснил он царю, – если ты мне дашь десятую часть стада.

– А сколько тебе на это понадобится времени? – спросил Авгий.

– Один день, – отвечал Геракл.

– Тогда я согласен! – отозвался царь. – За такой труд ты получишь все что хочешь.

Царь согласился потому, что был уверен в невозможности удалить за один день горы навоза[247].

Между тем Геракл сломал с двух сторон окружавшую скотный двор изгородь и с помощью канавы ввел туда воду горной речки Менея. Водный поток в полдня своротил кучи навоза и вынес их наружу. Принеся обильные жертвы Менею, чтобы простил речной бог за навязанную его водам грязную работу, и восстановив изгородь, Геракл направился во дворец.

– Ну, что тебе еще надо? – недовольно проговорил царь. – Я же обещал дать десятую часть скота, когда ты выполнишь работу.

– Я ее выполнил, – сказал Геракл.

Явившись на место, Авгий убедился, что Геракл не обманул. Скотный двор был чист, а оставшаяся канава говорила о том, каким образом Геракл добился успеха.

– Это река выполнила твою работу! – проговорил Авгий. – Ия готов расплатиться с нею, но не с тобой[248].

Ничего не возразил Геракл, но молча поклялся отомстить обманщику. Несколько лет спустя, уже освободившись от службы у Эврисфея, Геракл вторгся в Элиду с войском из аргосцев, фиванцев и аркадян. На помощь Авгию пришел царь Пилоса Нелей. Геракл одержал победу над вражеским воинством и сразил стрелой Авгия. Затем он взял Пилос, куда спасся бегством Нелей, смертельно ранил царя и убил его одиннадцать сыновей. Уцелел лишь один сын Нелея – Нестор, тот самый, который впоследствии участвовал в Троянской войне и прославился своим долголетием и необычайной мудростью.