Ричард наконец оторвал взгляд от полуодетой королевы. Он знал про Рокэ и Катари, давно знал, и все-таки это было ужасно!

– Юноша, может, вы наконец скажете, что и где горит?

– Гонец от маршала фок Варзова… Очень срочно.

– Стало быть, горит на северо-западе… Похоже на правду. Где гонец?

– Заболел… Письмо у меня.

– Давайте сюда. Ваше Величество, – Рокэ изысканно поклонился замершей у окна женщине, – прошу нас простить.

Королева не ответила, даже не повернула головы. Каким же мерзавцем она теперь будет его считать. Что он натворил!

– Успокойтесь, юноша, – снисходительно бросил Ворон, когда они оказались среди цветущей сирени, – до конца света еще далеко. Где вы оставили гонца?

– У… у портного. На углу Мельничной… Лавка с собакой в камзоле.

– Прелестно, – Алва достал кинжал и ловко вскрыл пакет. – Что ж, пускай болеет. Я еду в казармы, а вы… Вы можете быть свободны до вечера. Или вот что. Отправляйтесь к баронессе Капуль-Гизайль и расспросите, что именно говорил ее незадачливый поклонник.

Дик кивнул. Перед глазами юноши стояло снеговое личико Катари. Значит, она все-таки уговорила Рокэ, а потом они… Святой Алан, как теперь он покажется ей на глаза. Ни одно донесение не стоило пережитого ею стыда!

– Монсеньор, – голос Ричарда дрогнул, – прошу меня простить. Я… я не думал…

– Не сомневаюсь, – кивнул Алва, его мысли были заняты чем-то другим, – думать вредно, так что вы поступили совершенно правильно.

Нет, Ворон все-таки чудовище, бездушное чудовище. Для него донесение с границы важнее чести лучшей женщины Золотых земель! Дику оставалось одно – вытрясти из баронессы Капуль-Гизайль правду о том, что сказал ей Килеан. Или неправду! Пусть признает, что получила письмо и решила, что оно написано графом. Могла же она ошибиться… Оправдать Килеана значит помочь Ариго, то есть Катари…

3

Марианна играла с собачкой. При виде гостя красавица, не вставая с обитого золотистым атласом дивана, протянула юноше обе руки и забросала его вопросами о Варасте, Первом маршале и Надоре. Сбитый с толку Дик отвечал. Как эта женщина может щебетать о всякой ерунде, когда человеку, который ее любит, грозит смерть! Бесчувственна или глупа? Или и то, и другое? И как начать разговор?

Дик смотрел на черноволосую красавицу в оранжевом и пытался придумать нужную фразу. Мысли, и без того взбаламученные появлением гонца и сценой в будуаре, спутались окончательно. Все было как в дурном сне, когда он видел Катари в платье куртизанки. Темные родинки на белой шее Ее Величества, на которые падал выбившийся из прически светлый завиток, черная мушка в вырезе оранжевого платья… Марианна – брюнетка, почему у нее такая белая кожа? Почти такая же белая, как у Катари…

– А теперь, герцог, пора выпить, – засмеялась Марианна, сбрасывая на ковер тявкнувшую собачку, – за ваши воинские подвиги, вашего эра и ваше великое будущее!

Баронесса грациозно вскочила, оказавшись очень близко от Дика. Юношу окутал запах роз, памятный еще по прошлой встрече. Ричард старался думать о судьбе Килеана, но в голове вертелись слова Рокэ о том, что до вечера он может считать себя свободным. Катари любит Первого маршала, любит вопреки всему, а кого любит Марианна? Уж точно не Людвига…

– Герцог, – в черных глазах Марианны плясали золотые искры, – вам дурно? Вы сам не свой.

– Нет, сударыня, но… – Предпринятая Ричардом попытка перейти к делам была пресечена самым решительным образом. Пахнувшая розами ручка легко коснулась щеки молодого человека, Марианна привстала на цыпочки, дотянулась губами до губ Ричарда, засмеялась и сразу же отступила на шаг.

– Ричард Окделл, мы немедленно идем пить вино и есть ранний виноград. И никаких разговоров!

– Но, сударыня…

– Или вы будете слушаться, или уходите, – отрезала баронесса.

Ричард остался. Во-первых, он должен узнать про Килеана, а во-вторых, ему не хотелось уходить, наоборот, Дик не был уверен в том, чего хотела красавица, но насчет собственных желаний у него сомнений не было. Гость и хозяйка отправились пить вино, оказавшееся превосходным. За первым бокалом последовал второй, за вторым – третий. Юноша не то чтобы забыл о том, что случилось утром, но Торка уходила все дальше, Килеан мог и подождать, а Катари… Катари принадлежала другому. Кому принадлежала Марианна, Ричарда не волновало – про барона с его птичками юноша и вовсе не вспомнил ни разу. Дик пил кэналлийское, не отрывая взгляда от собеседницы, его мучило только одно: с чего и как начать, чтобы не показаться смешным и неловким. В том, что Марианна не имеет ничего против его общества, юноша не сомневался. Иначе зачем бы она угощала его вином, предварительно накинув на дверь золотую цепочку. Марианна – распутница, она знает, чего хочет… Катари так растерялась, что даже дверь не заперла, а баронесса из всех выбрала его.

Голова юноши кружилась, одуряюще пахло розами, солнце пронизывало золотистые шторы, заливая комнату горячим летним золотом.

Ричарду хотелось подхватить баронессу на руки, но юноша не был уверен, что удержит красавицу. Катари сидела на коленях у Ворона, но она не могла сделать это сама, значит, Рокэ поднял ее и усадил. Марианне бы это понравилось, но она полнее Катари, а он слабее Рокэ…

Баронесса расхохоталась и поправила выбившийся из прически локон. Пересесть к ней? Отодвинуть разделяющий их столик и встать на колени? Поцеловать руку или сразу губы? И что сказать? Выручил Дидерих. Юноша взглянул на бокал своей собеседницы, в котором еще оставалось вино, и выпалил:

– «В былые времена считали, что мысли растворяются в вине!»

– Как интересно, – бархатные глаза стали еще больше, женщина явно не читала «Пасынков Кабитэлы», да и зачем это куртизанке?

– «И допивая из чужого кубка, мы можем сокровенное узнать», – закончил Ричард, благословляя великого поэта и господина Шабли.

– Теперь, герцог, я понимаю, почему вы выпиваете вино сразу, – улыбнулась Марианна, подняв бокал и протянув его Дику, – вам, в отличие от меня, есть что скрывать.

Юноша торопливо схватил резной хрусталь, задев горячие пальцы.

– Пейте, – улыбнулась женщина, – и узнайте, о чем я думаю. Мне этого очень хочется.

Дик выпил, не отрывая глаз от смеющейся баронессы.

– Ну, – сказала та, – теперь вы знаете, чего я хочу? Так сделайте это! «Ведь женщине постыдно говорить, когда мужчине промолчать постыдно!» Она все-таки читала Дидериха! Отчего-то это поразило молодого человека до глубины души. Ричард вскочил, но лишь для того, чтоб опуститься на колени у ног красавицы, пустой бокал упал на пестрый ковер, но Дик этого не заметил. Поцеловав руку Марианны, он проделал то же с обутой в расшитую бисером туфельку ножкой. Дальше все вышло само собой, ну или почти само собой.

Герцог Окделл не знал всех тонкостей дамского туалета и с обязанностями камеристки управлялся не очень хорошо, но Марианна не сердилась, а смеялась. Зато она прекрасно знала, как расстегивается оружейная перевязь и развязываются шейные платки. Это открытие было последней мыслью, посетившей Ричарда на краю золотистой пахнущей розами пропасти.