Клэр склонила голову ниже и стала молиться усерднее. Она считала, что молиться за спасение души отца нет особой необходимости, поскольку чище и добрее человека на свете не было. Поэтому Клэр стала молиться о себе. Она просила прощения у Бога за эгоизм, умоляла, чтобы Он дал ей сил исполнить свой долг перед семьей.

Издалека донесся звон колокола, возвестившего о конце вечерни. В ответ за воротами раздался звук рожка, требующего впустить нового хозяина. Семья и слуги поспешили в замок.

Неподалеку от замка был разбит походный лагерь. Солдаты натянули на пики плащи, соорудив подобие палаток, и разожгли костры на раскисшей от дождя глине среди мутных ручейков, устремившихся к низине. Люди вокруг костров дрожали от холода и сырости. Клэр обрадовалась при виде того жалкого зрелища, какое они собой являли.

И все же странно, почему они разбили лагерь, если собираются войти в замок? Почему с той стороны моста стоят солдаты, но никто из них не трогается с места?

Один из солдат что-то прокричал.

Перекинувшись несколькими фразами с солдатом, Нилл поспешил к дверям, у которых собрались обитатели замка.

— Заложники! — выпалил он. — Они требуют заложников!

— Что?! — воскликнула леди Мюриэль.

— Умный человек, — раздался хриплый голос у нее за спиной.

— Ты говоришь так, словно находишься на его стороне! — в запальчивости обернулась Клэр к бабушке.

— Если нам суждено принять нового хозяина, то лучше уж умного. Как мой Томас.

— Дедушка был совсем другим человеком!

— Мне не удалось составить о нем такое мнение. Тебе, я думаю, и подавно.

Клэр нахмурилась, в глубине души признавая, что требование заложников в такой ситуации действительно верный ход. Перед глазами у нее все еще стояло мертвенно-бледное лицо отца, а она уже думала о мести. Вспомнила библейскую историю о Юдифи, которая булавкой убила своего врага Олоферна…

Так что если Ренальд де Лисл не чувствует себя в полной безопасности, ничего удивительного в этом нет.

— Какие ему нужны заложники? — спросила мать, невольно вцепившись в плечо Томаса. Скорее всего узурпатор потребует выдать сына.

— Он говорит, что в замке есть три молодые женщины. Две из них должны стать заложницами, — ответил Нилл.

— Что?! — возмущенно воскликнула мать, испытав при этом своего рода облегчение. Впрочем, она тотчас продолжила суровым тоном: — Этот монстр хочет, чтобы две юные особы благородного происхождения и прекрасного воспитания жили у него в лагере вместе с грубыми, грязными солдатами?

— Они будут в полной безопасности, Мюриэль, — возразила леди Агнес. — Во всяком случае, там им будет безопаснее, чем где бы то ни было еще в данных обстоятельствах. Либо он — человек благородный, либо нет. Если нет, то овладеет ими и здесь, прямо посреди зала, а потом отдаст на потеху своим солдатам.

Эмис издала протяжный стон и упала в обморок. Клэр и Фелиция тотчас опустились на колени рядом с ней, приподняли ей голову и стали растирать руки.

— Посмотри, что ты наделала! — возмутилась леди Мюриэль. — Знаешь ведь, какая она чувствительная!

— Чувствительностью делу не поможешь. Ладно, он сказал, что ему нужны две заложницы, так? А что будет с третьей девушкой?

Все воззрились на посланника, который не знал, куда деть глаза от неловкости.

— Он сказал, что третья станет его невестой. — Я же вам говорила; — сказала леди Агнес.

Эмис, едва придя в сознание, снова потеряла его.

Клэр и Фелиция обменялись оценивающими, настороженными взглядами.

— Невестой? — переспросила леди Мюриэль в задумчивости. — Нет, это чересчур. Клэр, помоги Эмис подняться. Подайте ей мед со специями! — крикнула она столпившимся в холле слугам. — Я не допущу этого. Кто-нибудь, принесите мне плащ. Пойду сама поговорю с этим человеком.

Фелиция хранила молчание, бесстрастно взирая на происходящее, однако мозг ее лихорадочно работал. Она всерьез рассматривала требование узурпатора как шанс добиться того, чего хотела в жизни. Если король пожаловал ему такое богатое владение, как Саммербурн, значит, он пользуется особой милостью монарха. А Фелиция всегда мечтала стать женой могущественного человека.

Эмис останется в замке, потому что они близнецы. Леди Агнес, как мать хозяйки, сохранит свое место у камина. Если они поведут себя разумно, узурпатор, возможно, найдет способ как-нибудь пристроить Томаса.

Сложнее всего уладить дело с Клэр и ее матерью.

Клэр, в свою очередь, предполагала, что мать с удовольствием переселится в Сент-Фрайдсвайд. Что же касается ее самой, то, несмотря на то что она любила Саммербурн, ей хотелось теперь отсюда уехать. Может быть, постричься в монахини? Или еще раз внимательно приглядеться к женихам из окрестных замков, чтобы выбрать среди них будущего мужа.

Она сделала глоток медового напитка И, прислушиваясь к тихим всхлипываниям Эмис, стала перебирать в уме своих обожателей. Ламберта из Вэйна, пожалуй, можно было отнести к таковым, хотя он и не предпринимал активных действий, а всего лишь часто посещал их дом. Но он глуп и к тому же хвастун.

Может быть, шериф Эйдо?.. В первом браке у него не было детей, а с тех пор, как умерла жена, он только о женитьбе и говорит. Должность шерифа переходит в их роду из поколения в поколение, поэтому Эйдо хочет наследника. Вряд ли Клэр ошибается — он всякий раз смотрит на нее с нескрываемым интересом. Да и Саммербурн ему всегда нравился.

Однако Эйдо почти что ровесник отца, и отчасти он виноват в той беде, что обрушилась на их дом.

Роберт из Пулхэма? Красив, но зануда.

Джон де Куртни? Судя по всему, очень жесток…

Вернулась промокшая до нитки и расстроенная мать.

— Это настоящее чудовище! Бесчувственное животное! Он говорит, что не намерен менять своего решения. К тому же, оказывается, король велел ему жениться на девушке из дома лорда Кларенса.

— А что будет с остальными? — спросила Клэр и прикусила язык, поймав на себе быстрый взгляд Фелиции.

— Если он женится здесь — он подчеркнул «если», — то возьмет на себя заботу об остальных членах семьи. За исключением Томаса. — Мать печально посмотрела на сына. — Томас отправится ко двору.

— Но это же здорово! — воскликнула Эмис.

— Не глупи, — хмыкнула Фелиция. — Ко двору! Знаешь, что это означает? Бедный Томас будет там заложником, которого в любой момент могут изувечить или ослепить, исполняя королевскую прихоть.

Томас стиснул зубы, чтобы подавить крик, и задрожал от страха. Клэр тотчас обняла его.

— На самом деле никто не причинит ему зла, если он будет достойно себя вести, — вмешалась леди Агнес. — Кстати, это относится ко всем заложникам.

— Не верю, — сказала Клэр. — С чего бы королю проявлять такую заботу о семье изменника?