– Но ведь сегодня Брамсель выиграл тебе пятьсот гиней.

– Это поможет мне содержать конюшню только в течение одного месяца.

– Что ж, полагаю, в этом клубе не найдется ни одного завсегдатая, который не был бы должен ту или иную сумму ростовщикам, не говоря уж о портных.

– Тем больше у нас причин согласиться на игру, предложенную дядей Родериком, – возразил виконт. – Не будь занудой, Лайонел! Гляди на вещи весело и старайся получать от жизни как можно больше удовольствия!

– Я вижу, ты не сомневаешься, что впереди нас ждут одни удовольствия и забавы, – проворчал его кузен. – Но в данный момент у меня нет ни малейшего желания уезжать из Лондона. Я только что познакомился с невероятно прелестным созданием, и если уеду надолго, кто-нибудь не преминет увести ее у меня из-под носа.

– Если ты говоришь о той рыженькой милашке, с которой я видел тебя вчера, то отнюдь не исключено, что так поступлю я сам! – засмеялся виконт.

– Только попробуй! – шутливо нахмурился Лайонел. – Если ты тронешь пальцем Кларису или даже хотя бы улыбнешься ей в своей обычной манере, от которой все женщины падают в твои объятья, словно ты магнит невероятной силы, то, клянусь, я…

Он внезапно умолк.

– Ну, и что же, ты вызовешь меня на дуэль? – с легкой насмешкой поинтересовался виконт.

– У меня определенно появится такое желание, если ты встанешь между мной и Кларисой, – чистосердечно признался кузен. – А если быть откровенным до конца, я не намерен проводить ближайшие пару месяцев в бесполезных хлопотах, которые мне явно ничего не принесут.

Виконт расхохотался.

– Ты мне льстишь, Лайонел.

– К сожалению, я говорю правду.

– Клариса или не Клариса, но все-таки разумней тебе поехать со мной в Уорфилд-хауз.

– Когда?

– Завтра. И чем раньше, тем лучше. Возможно, у нас будут и другие конкуренты!

– Насколько мне помнится, других Уорфилдов, кроме нас, нет.

– Если не считать Вулкана, – с небрежной гримасой заметил виконт.

– Вулкана? Ах да, разумеется. Это тот, пасторский сын? Впрочем, не думаю, что он может составить нам, точнее тебе, конкуренцию и оказаться серьезным соперником!

– Нет, разумеется, я тоже так не считаю, – согласился виконт. – Да и вообще, я почти уверен, что он не явится на призыв дяди, даже если таковой и прозвучал в его адрес. В последний раз я слышал о нем, – да, пожалуй, уже несколько лет назад, – когда он отправлялся то ли в Сахару, то ли в какую другую забытую Богом страну.

– Не далее как вчера мой отец говорил, – усмехнулся Лайонел, – что все мужчины нашего рода добились, на удивление, замечательных успехов в жизни, разумеется, за одним исключением.

Виконт весело кивнул.

– Одно из моих самых ранних детских воспоминаний – клокочущие от злости дед и отец, потому что дядя Люк только что отказался от престижного места в самом Вестминстере!

– Я видел его лишь несколько раз, но он остался в моей памяти как невероятно добрый и мягкий человек. Помню, как он пришел на мою конфирмацию, когда всем остальным было недосуг или неохота. Потом он пригласил меня на ленч. Примечательно, что хотя он и был обычным деревенским пастором, но выглядел так внушительно, что один из моих однокашников даже поинтересовался, не епископ ли он Кентерберийский.

Виконт засмеялся.

– Это отличительная черта всей нашей родни: внешняя импозантность! Твой отец был прав, Лайонел, – мы не только невероятно умны, но и хороши собой!

– Уж про тебя это точно можно сказать! – смиренно вздохнул Лайонел. – Вот почему все эти милые прелестницы из КовентТардена и Друри-Лейн, с которыми я приятно провожу время, слетаются к тебе, будто мухи на мед!

– Я не уверен, что меня это должно заботить, – проворчал Уильям, но при этом не забыл одарить кузена снисходительной улыбкой.

Бедняга Лайонел, возможно, блестящий военный, подумал виконт, но, когда дело доходит до необходимости блеснуть красноречием, далеко отстает в этом от остальных своих родственников.

Виконт извлек часы. Это были золотые часы, невероятно дорогие – подарок одной дамы, отчаянно в него влюбленной.

– Когда бы вам ни захотелось узнать время, дорогой мой Уильям, – сказала она при этом, – мне хочется, чтобы вы вспоминали обо мне, потому что сама я буду думать о вас непрестанно – каждый час, каждую минуту и каждую секунду нашей разлуки.

Впрочем, в данный момент часы напомнили виконту не об их прежней обладательнице, а о страстных губках и нежных ручках, что ждали его на Беркли-сквер.

Он допил содержимое стоявшего перед ним бокала и сказал кузену:

– Я заеду за тобой завтра в три часа пополудни на моих новых гнедых, которые обошлись мне в целое состояние. Настоящие звери, а не кони! Чудо как хороши! До Уорфилд-хауза мы домчим за полчаса. А наши слуги могут отправиться рано утром на фаэтоне и предупредить дядю Родерика о нашем прибытии.

– И сколько нам придется там проторчать, на твой взгляд? – с обреченным видом поинтересовался Лайонел.

– Думаю, что все будет зависеть от мисс Астары, – философски ответил виконт.

Он поднялся со своего места и не без труда стал пробираться к выходу сквозь обступившую его шумную толпу приятелей.

Сэр Родерик принял известие о приезде двух своих племянников с удовлетворенной улыбкой.

– Я ведь говорил тебе, моя милая, что они не заставят себя долго ждать и немедленно явятся на твой призыв, – сказал он Астаре.

– Я уже попросила экономку приготовить три спальни, – ответила она. – Вероятно, ваш племянник Вулкан тоже останется здесь, хотя он и живет по соседству?

– Это не так близко, как тебе может показаться, – ответил сэр Родерик.

Астара, казалось, была удивлена.

– Когда я отдала письмо дворецкому и попросила отправить его по назначению, он заверил меня, что мальчик-посыльный уже через полчаса отдаст его в руки адресату.

Сэр Родерик улыбнулся.

– Это верно, потому что мальчишка отправился пешком через лес по узкой тропинке. Она доступна только для всадника или пешехода.

– А по дороге получается дальше?

– Литл-Милден находится отсюда в четырех милях.

– Как странно!

– Ничего странного, – возразил сэр Родерик. – Просто мой отец, а прежде дед категорически отказывались прокладывать через наши земли новые дороги. Поэтому здесь у нас проходит только одна большая дорога и несколько маленьких, временных. Конечно, это довольно удивительно, если учесть, что имение занимает свыше трех тысяч акров и находится под самым Лондоном, ведь до города рукой подать.