Колдунья покачала головой.

— Не мои врата. Мы в такие дела не вмешиваемся, хотя когда-то… она выпрямилась, и лицо ее приняло гордое выражение, — когда-то наши дела могли соперничать с тайнами врат. Но… — неужели ее плечи действительно слегка обвисли под серым платьем? — Но это время в прошлом. Скажи мне, девушка… Кел-Сей… — она произносила имя, как нечто очень значительное. — Кто правит искусством в твоем времени и на твоей земле?

— Если ты имеешь в виду колдуний, — горячо ответила Келси, — то их нет. На самом деле. Просто сказки…. О, некоторые их рассказывают, говорят о преданиях, верят в церемонии, будто бы пришедшие из прежних времен… но все это только их воображение!

Наступила тишина, и Келси снова ощутила вкрадчивое проникновение в сознание, словно колдунья проверяла какой-то ее щит.

— Ты веришь в свои слова, — наконец удивленно проговорила женщина. Веришь. Как могут исказиться подлинные знания! Однако Трегарт, — Келси показалось, что это имя было произнесено с отвращением, — Трегарт обладает определенной силой, а он говорит, что происходит из твоего мира. Хотя пришел через другие врата.

Келси села на камень, обратившись лицом к женщине, но та на нее не смотрела.

— Не знаю, что ты называешь силой… — хотя правда ли это? Ведь каменный круг осаждали, и всадник пользовался далеко не обычным оружием, чтобы добраться до нее, но не смог провести свою лошадь в каменное кольцо, а сама она могла легко выходить и входить.

— Видишь? Ты тоже ею владеешь. В тебе есть сила, по крайней мере, здесь, — колдунья словно прочла ее мысли. — Гадание предсказало твое появление. А Ройлейн, — губы ее искривились, словно она с трудом произносила это имя, — Ройлейн отдала тебе свой камень…

— Не мне, — напомнила Келси.

— Ах, да. Кошке. Но в чем значение этого, Кел-Сей? Отвечай мне правду, — она подняла руку и щелкнула пальцами. Голубая огненная лента устремилась к девушке, та увернулась, но недостаточно быстро: искра коснулась ее виска, и в голове у Келси словно разорвался огненный шар. Она закричала и покачнулась.

— Аркврака!

Келси, все еще не обретшая равновесия, увидела, как откуда-то, словно с неба, пришла другая огненная линия и прорезала пространство между ней и колдуньей. Мужчина, один из воинов Дагоны, снова поднял руку, и второй залп, жар которого ощутила девушка, пролетел между ней и колдуньей.

Стрелявший приблизился, и Келси узнала в нем Эфутура, соправителя Дагоны в этом царстве мира; рядом с ним, отступив на шаг и не обнажая оружия, шел молодой человек, имя которого Келси помнила: Йонан, один из разведчиков, которые уходят за пределы Долины для встречи с самым черным злом.

— Нам здесь такие трюки не нужны, — Эфутур обратился непосредственно к колдунье, и ее прежде спокойное лицо исказилось в бессильной злобе.

Губы ее шевельнулись, она словно собиралась плюнуть, как рассерженная кошка. Но ответила довольно спокойно:

— Она ведь тебе не родственница…

— Но она и не твоей крови, — возразил Эфутур. — И если что-то дает, то добровольно и открыто. У нас свободное место, нет ни хозяев, ни слуг…

— Вы все слуги! — вспыхнула колдунья.

— Но служим мы великой Силе, которую ни ты, ни кто другой в этой Долине не может призвать!

— Тьма проникла во многие места, где некогда правил Свет. Даже твоя леди, связанная клятвой, не знает, кого впустила в сердце своей безопасной земли. Те, кто проходят через врата, приносят с собой дары, таланты, стремления, для которых у нас нет даже названий. Я бы многое узнала от этой. Может, она — ключ, которым Тьма откроет ваши замки!

— Ты правишь за горами… Вернее, правила, мудрая. Но похоже, здесь ты не можешь собрать Мудрых Женщин. Ты явилась к нам в Эскор за помощью и идешь своим путем, тебя не сдерживают узы, наложенные на силу здесь. Ты ведь знаешь, что всякое применение силы пробуждает Тьму и тем усиливает ее. Вновь говорю тебе: иди своим путем, который не совпадает с нашим!

— Ты мужчина! — на ее губах появилась пена, щеки вспыхнули. — Что ты знаешь о силе, кроме таких вот игрушек? — она указала на его хлыст. Высшая сила…

— … принадлежит тому, кто может удержать ее, мужчине или женщине, ответил он. — Мы здесь не следуем обычаям Эсткарпа. В старину здесь жили могучие люди, и они были мужчинами. И не хвастай силами своих сестер, ведь число их изрядно уменьшилось.

— Чтобы спасти наш мир! — щеки ее побледнели, но глаза горели гневно, и Келси чувствовала, сколь сильные эмоции охватили это худое тело.

— Чтобы спасти ваш мир, — кивнул Эфутур. — И ты действовала ради своих. И снова говорю тебе: твои пути под нашим небом — не наши пути, помни об этом.

Он говорил спокойно, и колдунья, по-прежнему в сильном гневе, повернулась и ушла. А Эфутур не смотрел ей вслед, он словно вообще забыл о ней. Теперь он обратился к Келси:

— Ты умно поступишь, если будешь избегать ее. Она принесла с собой всю узость мысли запада, и я думаю, не скоро она примет другой образ жизни. Это правда, что колдуньи Эсткарпа храбро сражались, чтобы защитить свою землю от двух зол, но в последней схватке они не только истощили свои силы, но и потеряли многих из своего числа. Сама жизнь ушла от них. Они ищут здесь возобновления того, что потеряли. Не только силы — она еще живет в их крепости, но и тех, кого они могут обучить, подготовить к своему образу жизни. И не думаю, леди, чтобы их путь принес тебе добро…

— Это она пришла ко мне, а не я к ней, — возразила Келси. — И я не знаю, что это за сила, о которой здесь так много говорят, и не хочу ее.

Эфутур медленно покачал головой.

— Жизнь — это вовсе не то, что нам хочется; скорее, это то, что Великие дают нам в час рождения. В человеке — мужчине и женщине — может быть заключено нечто, о чем он и не подозревает; оно само проявляется, выходит наружу неожиданно в момент напряжения. И, появившись, может быть использовано как оружие, если владелец этого хочет, — он улыбнулся и указал на молодого человека, по-прежнему державшегося в шаге за ним. Спроси Йонана, что он нашел в себе.

Но Йонан не улыбнулся в ответ. Лицо его оставалось серьезным, как будто ничего веселого в мире он не видел.

— Это пришло непрошеным, — сказал он, когда Эфутур умолк. — И чтобы обрести Дар, приходится идти трудной дорогой, — тут он пожал плечами. — Мы пришли к тебе, леди, чтобы спросить, где пушистая, которая с тобой прошла через врата.

— Не знаю, — Келси удивилась перемене темы, и молодой человек, должно быть, понял это по ее выражению, потому что добавил:

— Тому есть причина, — одну руку Йонан прижимал к груди, держа в ней что-то завернутое в ткань. Он протянул сверток девушке, и оттуда послышалось тонкое мяуканье. Обертка развернулась, и Келси увидела маленькую пушистую головку, плотно закрытые слепые глаза, раскрытую пасть и услышала мяуканье.

— Серый загнал снежную кошку, — голос Йонана звучал резко, — и позабавился с нею и одним котенком. А этого нашел и спас Тсали. Он умрет, если его скоро не накормить.