Мы с Сарой зашли внутрь трубы–переходника и закрепили кольцевой переходник вокруг шлюзовой двери. Это как раз несложно, труба–переходник сделана специально в расчете на подобные ситуации. Арун и Марси, по–прежнему находившиеся в палатке, в свою очередь приложили дальний конец трубы к пластику и закрепили его на месте. Мы создали тоннель — выход для рабочих, находившихся в убежище, но на данную минуту он еще был заполнен непригодным для дыхания воздухом из сгоревшего помещения.

— Готовы к продувке? — крикнула Сара.

— Все готово! — отозвался Арун.

Находящиеся снаружи волонтеры прорезали в палатке отверстие, и дым из переходника устремился в коридор, но у команды уже были наготове вентиляторы и фильтры, чтобы не дать ядовитому воздуху распространиться дальше.

— Палатка открыта! Продувайте! — закричал нам Арун.

Мы с Сарой взглянули друг на друга, чтобы убедиться, что все готово, и одновременно открыли вентили на своих кислородных баллонах. Вырывающийся из баллонов газ погнал остатки дыма по тоннелю и в коридор. Вскоре тоннель заполнился пригодной для дыхания атмосферой.

А на уровне Верхний Конрад 12 еще много дней будет попахивать гарью.

Мы попробовали вдохнуть и обе закашлялись, но все было не так уж плохо. Достаточно и того, что воздух уже не был токсичен. Убедившись, что воздух пригоден для дыхания и с рабочими ничего не случится, Сара повернула рукоять двери убежища.

Надо отдать им должное, рабочие покидали убежище по очереди, быстро и организованно. Мое уважение к Квинслендской фабрике возросло: они явно хорошо обучили своих сотрудников, как действовать при чрезвычайной ситуации.

— Первый, второй, третий. — Сара считала выходящих людей. Я, со своей стороны, тоже вела подсчет, чтобы никого не пропустить.

Когда Сара насчитала четырнадцать человек, я выкрикнула:

— Четырнадцать! Подтверждаю!

Сара заглянула в убежище:

— Людей нет!

— Людей нет! — откликнулась я.

Мы с Сарой направились к выходу из тоннеля вслед за тяжело дышащими, кашляющими рабочими.

— Отличная работа, — похвалил Боб. Остальные волонтеры надевали кислородные маски на пострадавших рабочих.

— Джаз, у нас трое пострадавших с ожогами второй степени, — сказал Боб. — Отвези их к доку Рассел. Остальные, уберите палатку и переходник в помещение фабрики и закройте противопожарную дверь.

Второй раз за этот день мне на моем «Триггере» пришлось исполнять роль «Скорой помощи».

Кислородные баллоны так и не взорвались, но помещение Квинслендской фабрики выгорело дотла. Жаль — они–то как раз всегда относились к пожарной безопасности серьезно. За ними не числилось ни единого нарушения. Просто не повезло, это бывает. А теперь им придется отстраиваться заново.

Но их регулярные пожарные тренировки и отлично работающее убежище спасли много жизней. Фабрику можно построить заново, а вот людские жизни не вернешь. Так что они все равно остались в выигрыше.

Вечером я завернула в свою любимую пивнушку: паб Хартнелла.

Я уселась на привычное место — второе с конца бара. На первом раньше обычно сидел Дейл, но это все в прошлом.

«Хартнелл» — та еще дыра. Музыки нет, танцплощадки нет. Это просто барная стойка и несколько столов на кривых ножках. Единственной уступкой общественному мнению была шумопоглощающая пена на стенах. Билли отлично знал, что нужно посетителям его бара: выпивка и чтобы было спокойно. Сексом здесь и не пахло. В «Хартнелле» никто ни к кому не приставал. Те, кому хотелось найти партнера по–быстрому, направлялись в ночные клубы Олдрина. В «Хартнелл» ходили пить. Любой напиток по вашему выбору, ежели выберете пиво.

Я предпочитала «Хартнелл» по нескольким причинам. Билли был приятный бармен, а главное — от моей конуры идти недалеко.

— Привет, детка, — встретил меня Билли. — Я слышал, ты сегодня как следует поработала на пожаре.

— Да, горела Квинслендская стеклянная фабрика. Я маленькая, так что попала в спасательную бригаду. Фабрике конец, но мы всех спасли.

— Отлично, тогда первый за мой счет, — Билли налил мне моего любимого немецкого восстановленного[12]пива. Туристы жалуются, что вкус у него дерьмовый, но я никогда в жизни ничего другого не пила, так что мне нормально. Когда–нибудь придется купить себе банку настоящего немецкого пива, чтобы понять, чего же я лишена. Билли поставил передо мной бокал:

— Общество благодарит тебя за твою службу, детка.

— А что, я не откажусь. — Я схватила пиво и сделала большой глоток свежей холодной жидкости. — Спасибо!

Билли кивнул и пошел обслуживать другого посетителя в конце бара.

Я открыла сетевой браузер на Гизмо и задала поиск слова «ЗАФО». Гизмо предложил вариант с сокращенным испанским «zafar» — «отпускать». Но я что–то сомневалась, что мистер Чжин из Гонконга привез с собой что–то, названное по–испански. К тому же, заглавные буквы наводили на мысль, что это может быть аббревиатура. Но что она означает?

Что бы это ни было, я не нашла никаких упоминаний в Сети, что определенно означало какую–то тайну. Теперь мне всерьез захотелось выяснить, что же это была за коробка. Ну да, ну да, я страдаю от неуемного любопытства. Но в данный момент зацепок никаких не было, так что я мысленно отложила эту проблему на потом.

Есть у меня дурная привычка постоянно проверять свой банковский баланс, как будто чем чаще на него смотришь, тем быстрее он растет. Но очередной взгляд на экран только расстроил меня:

БАЛАНС: 11916 g.

Всего–навсего около 2,5% от заветной цифры 426 022 жетона. Это то, что я хотела. То, в чем я нуждалась. Важнее этих денег не было ничего на свете.

Если бы мне удалось, наконец, вступить в эту чертову Гильдию РБП, мои доходы прилично выросли бы. За экскурсии платят большие деньги. Восемь туристов, 1500 g с каждого — вот уже 12 000 за тур. Точнее, 10 800 после уплаты Гильдии полагающихся им 10%.

В неделю можно провести две экскурсии, больше Гильдия не разрешает: их всерьез беспокоит уровень облучения, которому подвергаются их сотрудники на поверхности.

Я бы зарабатывала больше 85 000 жетонов в месяц только на экскурсиях. К тому же, я бы постаралась получить работу по обработке грузовых зондов. Это специалисты РБП, которые доставляют капсулы к Грузовому шлюзу и разгружают их. И тогда у меня был бы доступ к грузам прежде, чем Накоши проведет инспекцию. Я могла бы протащить контрабанду сразу или отложить в сторонку и тихонько выбраться на поверхность ночью, чтобы забрать груз. Там уже можно было бы прикинуть, какой вариант лучше работает, но в любом случае я могла бы больше не платить Накоши.

Я бы продолжала жить в нищенских условиях, пока не скопила бы нужную сумму. А если судить по моим обычным расходам, мне понадобилось бы полгода. Может, даже месяцев пять.