— Слышь, мы тебя не трогали. Вот и занимайся своими делами. Что ты там делал? Отходняки ловил? Вот удачи.

— Ты ещё что такое? — промычал он, концентрируя на мне расфокусированный взгляд.

— Я — добропорядочный гражданин. Каким и тебе рекомендую стать. Бродишь тут, как приведение, людей пугаешь.

— Ты не зарывайся, — протянул он.

— А то что?

— Так и быть, — выдохнул он, покачиваясь. — Гони денег, и можете валить.

— У меня другое предложение. Я сейчас звоню твоей матери, и она снова упекает тебя в лечебницу. Пойдёт?

— Нет у меня матери, — бессовестно лгал нарик.

— А не она ли случайно работает на кондитерской фабрике.

Я подождала пока до затуманенного сознания собеседника дойдёт суть моих слов. Судя по выражению лица, он так искренне удивился, будто с луны свалился, и я никак не могла знать его родственников.

— Коль, твою бедную маму весь микрорайон благодаря тебе знает. В прошлый раз, когда тебя искали, она свой номер половине улицы раздала.

— Ма-ма, — промычал он, взявшись за голову. — Искала меня…

Кажется, он словил очередной приход. Попятился назад и улёгся на трубы, сложив руки на груди.

— Тебе плохо? — на всякий случай спросила я.

Мало ли что? Ещё умрет тут.

— Уйди! — заорал Колян. — Уйди, демон!

А, ну вся ясно. Во всяком случае, от переохлаждения не помрет. Морозец давит. Значит, теплотрасса достаточно его согреет.

Делать мне нечего. Ещё за всяких наркоманов переживать.

Я направилась к углу школы, за которым скрывался друг. За спиной раздался дикий рёв.

— Что ты ему такого сказала? — Влад нервно вглядывался вдаль.

— Ничего особенного. Просто, видать, совесть проснулась. Мешает наслаждаться угаром.

— Я тебе уже говорил, что ты больная на голову?

— Еще и десяти минут не прошло, — усмехнулась я.

— Значит, напомню ещё раз. У тебя чувство самосохранения вообще не работает?

— Зато, смотрю, у тебя работает, — съязвила я.

Заметив, что Влад сконфузился, решила перевести тему:

— Фотосессия все же отменяется. Ба итак будет допытываться, где я пропадала.

— За тобой тоже следят по расписанию.

— Навязчивая идея, — устало выдохнула я. — И не дай бог ей узнать, что мы ходили на школьный. Тут же одни алкаши и наркоманы обитают, — цитировала я бабулю.

— Ну, тут она отчасти права, — Влад кивнул в сторону теплотрассы, с которой снова послышался дикий вой.

ЛЕРА

Я ожидала, что после моей выходки Константин Дмитриевич не оставит меня в покое. Однако вот прошла уже ни одна пара с нашим новым профессором, а он будто и вовсе не замечал меня. Даже несмотря на мои язвительные комментарии в свою сторону. Видимо его наказанием мне стал полнейший игнор.

Так я думала. Пока однажды меня не вызвали в деканат…

— Что-что? — переспросила я, непонимающе хлопая глазами.

Секретарь декана терпеливо вздохнула:

— Валерия, я понимаю, что это весьма неожиданно. Но за вас поручился Константин Дмитриевич. Как вы знаете он у нас столичный преподаватель. Черт знает что у этих москвичей в голове, — пробормотала она недовольно, но тут же вспомнив, что говорит со студенткой, неловко прокашлялась. — В общем, профессор настоял, чтобы его заменила студентка Сорокина Валерия Александровна. Это ведь вы?

— Я-я…

— Там-то всего две пары надо провести. Материалы Константин Дмитриевич обещал вам выдать.

— Яяя… могу отказаться?

Что-то мне подсказывало, что я уже знаю ответ.

— Понимаете, декану понравилась идея, — неуверенно выдавила секретарь. — После разговора с этим залетным профессором… ой, извиняюсь… он даже предположил, что возможно обсудит с ректором введение дня самоуправления в университете. Все конечно зависит от ваших успехов.

О Боже. Я бы хлопнула себя в лоб, но не могла пошевелиться. Этот гад все же нашёл способ мне отомстить! Теперь за мной не то, что декан, сам ректор наблюдать будет! Надеется таким образом угомонить нерадивую студентку?! Ну, я ему ещё покажу!

Одернув толстовку, я без стука вошла в кабинет Константина Дмитриевича. Профессор сидел за своим столом и кажется, вовсе не заметил моего вторжения.

Что-то было не так в его внешнем виде. Я привыкла к педантичной строгости его образа. А тут…

На нем не было пиджака. Белоснежная рубашка обтягивала широкие плечи. Воротник небрежно расстегнут. Темные волосы слегка взъерошены…

Даже не знаю, что именно меня смутило. Но храбрости явно поубавилось.

— Снова посмотреть пришли? Или все же поговорим?

Напугал, черт!

— В-вы испытываете меня? — прямо спросила я.

Он наконец повернулся ко мне. Ореховые глаза скользнули по мне долгим взглядом. Губы профессора изогнулись в усмешке:

— Я думал это мне стоит задать подобный вопрос.

Да он точно издевается!

— Если вы это делаете из-за моих безобидных комментариев на парах, то прошу простить. Не обязательно усложнять мне из-за этого жизнь. Я всегда комментирую происходящее на лекциях, не считаю…

— Не считаете, что стоит держать свой прекрасный ротик закрытым? — он приподнял бровь.

Я подавилась своими словами, напрочь забыв, что вообще собиралась говорить.

— Хоть иногда? — продолжил он. — Например, сейчас. Для разнообразия. Когда вы молчите, кажетесь мне куда более… хмм… беззащитной.

Удовлетворённый моим смятением он улыбнулся:

— Так-то лучше.

— А вы только того и ждёте, — наконец выдавила я. — Когда я стану беззащитной.

Я старалась фильтровать речь. Как-никак он мой преподаватель. Какой бы он ни был. Но в моем голосе неудержимо сочился яд. Я все ещё помню, что этот мерзавец наделал.

— У меня сложилось ощущение, словно вы с самого начала отнеслись ко мне предвзято, Валерия, — строго сказал Константин Дмитриевич, не оставляя и следа улыбки на лице. — У вас на то какие-то личные причины?

Вот блин. Кажется, я все же перегнула. Теперь мне точно несдобровать.

— Если я виновен в этой неприязни, прошу прощения.

Что? Он ведь не узнал меня? За что тогда извиняется?

— Как бы там ни было, — продолжил он, и в его голосе зазвенела сталь, — вы моя студентка. Настоятельно рекомендую вам соблюдать субординацию! Я не потерплю вашего стремления разлагать дисциплину. В том числе… если вы решите распространять обо мне нелепые слухи…