* * *

В Москву Фатима приехала вместе с Лечи. Оказалось, что брат неплохо устроился в российской столице. Он снял для нее вполне приличную квартиру и сказал, что при поступлении в институт проблем не будет, потому что в московские вузы поступают исключительно за деньги, а деньги у него имеются. Это было странно. Насколько Фатима знала своего старшего брата, тот был ловок и силен, еще отчаянно храбр и задирист, но при этом не отличался особым умом. А для того, чтобы зарабатывать большие деньги, одной храбрости и силы было явно недостаточно. И вместе с тем он не врал, когда говорил о деньгах. Рассуждая об успехах своего брата, Фатима решила, что со своими способностями сможет добиться гораздо большего. Отец сказал, чтобы она поступила в какой-нибудь институт, и она поступит, только не в какой-нибудь, а во ВГИК. Станет известной актрисой. И все родственники, да что там родственники – все чеченцы будут с восхищением говорить о ней!

Идея Фатимы поступить в институт кинематографии Лечи понравилась. Заручившись его обещанием достать необходимую для поступления сумму, Фатима отправилась во ВГИК подавать документы. Однако когда через несколько дней она снова встретилась с Лечи, его ответ буквально резанул ей по ушам:

– В общем, так. Я тут поговорил с уважаемыми людьми. Твое намерение учиться во ВГИКе они одобряют. Обещали помочь, – брат демонстративно потер большой и указательный пальцы правой руки. – Только учиться будешь не на актерском, а на операторском факультете. У нас на родине затеваются большие дела. Скоро всю власть наши возьмут, а Россию с ее чиновниками пошлют подальше. Так что актеры сейчас никому не нужны, а вот теле– и кинооператоры понадобятся.

Фатима в гневе вытаращила глаза. Какие-то люди, которых она даже не знает, пытаются диктовать ей через Лечи свои условия, да еще решают за нее, куда ей следует поступать!

– Я сама знаю, кем мне следует стать и на кого учиться! И не нуждаюсь ни в чьих советах! – с гневом выпалила Фатима.

Она была уверена, что после ее резкого ответа Лечи поднимется и уйдет, но он лишь добродушно усмехнулся:

– Узнаю тебя, сестра. Все так же отчаянно бросаешься в драку, как в детстве. – При этом в голосе брата прозвучали уважительные нотки. – Только сейчас случай не тот, и нет никакого резона коготки выпускать. Думаешь, откуда у меня деньги на эту квартиру? – Лечи обвел рукой гостиную снятой для Фатимы квартиры. – Мне их дали наши уважаемые люди, с которыми я веду свои дела. – Он усмехнулся и поправился: – Вернее, это они ведут дела, а я и мои парни следим, чтобы им никто не мешал. Проясняешь ситуацию? Так вот, у этих людей есть свои интересы в Чечне. Через пару-тройку лет наши приберут к рукам всю власть в республике. И тогда им потребуется свой человек, чтобы показывал всем остальным, что происходит в Чечне. Улавливаешь?

Фатима поняла главное: если она, как и собиралась, будет поступать на актерский факультет, то не получит от брата обещанных денег. После общения с абитуриентами, преподавателями и секретарями приемной комиссии Фатима твердо знала, что поступить во ВГИК без солидной взятки, тем более на самый популярный актерский факультет, невозможно. При трезвом рассуждении предложение Лечи следовало принять, и Фатима его приняла.

С деньгами, выделенными уважаемыми людьми, как называл Лечи руководителей чеченской диаспоры в Москве, поступить в институт оказалось совсем не сложно. Тем более что требуемый материал Фатима знала прекрасно и заслуженно получила на первом и единственном для нее, как для медалистки, экзамене оценку «отлично».

С той же решимостью, с какой она в детстве бросалась в драку со сверстниками, Фатима окунулась в водоворот московской жизни. На факультете среди будущих операторов она оказалась едва ли не единственной девушкой, благодаря чему и своей незаурядной внешности с первого курса окружила себя множеством поклонников. Фатима охотно посещала кафе и рестораны и только открывающиеся в Москве в конце 80-х ночные клубы и дискотеки. Иногда спала с институтскими приятелями, главным образом для самоутверждения, но ни с кем надолго не сходилась, бросая любовника сразу, как только начинал надоедать. Мысль о том, что ей предстоит выйти замуж и превратиться в служанку и наложницу своего мужа, была ей настолько противна и омерзительна, что Фатима панически боялась завязывать со своими любовниками длительные отношения. Старший брат, который, как было известно Фатиме, живя в Москве, тоже постоянно менял любовниц, к разгульной жизни сестры относился вполне снисходительно. Очевидно, его старания по укреплению бизнеса руководителей диаспоры были признаны «уважаемыми людьми», потому что Лечи обзавелся машиной – новенькой «БМВ» третьей серии, мобильным телефоном, массивной золотой цепью и пистолетом, который носил при себе почти не скрывая. Порой, отправляясь развлекаться в какой-нибудь ночной клуб, Лечи брал с собой и Фатиму. Тогда она оказывалась в окружении таких же, как Лечи, модно и дорого одетых молодых чеченцев, пялящих на нее свои похотливые глазки. Но все эти «молодые бараны», как называла Фатима про себя приятелей своего брата, знали, что она сестра их вожака и для них неприкосновенна. Как правило, такие совместные походы в кабак заканчивались тем, что особенно ненасытно пожиравшие ее глазами приятели Лечи под конец вечера снимали каких-нибудь русских шлюх и в кабацком туалете, у себя в машине или на снятой квартире спускали в них распаленную Фатимой похоть.

Как правило, все встречи с Лечи превращались в веселые и загульные вечеринки, продолжающиеся до самого утра. Но однажды брат приехал к ней на квартиру хмурый и подавленный. Фатима сразу поняла, что сегодняшняя поездка в кабак отменяется. Лечи молча прошел на кухню, в два приема допил остававшуюся в холодильнике початую бутылку вермута и лишь тогда начал говорить:

– У меня проблемы, сестра. Серьезные проблемы. У наших обострились отношения с «бауманскими». Может вспыхнуть война. Но это еще не все! Мои хозяева хотят поставить во главе бригады другого. Говорят, что у меня мало опыта, и если придется воевать с русскими группировками, я не потяну. А это моя бригада! Я ее создал, и только я должен ею командовать!

Отчаяние, которое звучало в его словах, лишний раз подтвердило, что, несмотря на все свое показное бахвальство, дорогую тачку и пистолет, он остался слабее, гораздо слабее ее.

– Что тебе мешает избавиться от своего соперника? – насмешливо спросила Фатима.

– Это же кровная вражда. Против меня ополчатся все его родственники.

– Я выручу тебя, братишка. Никто ничего не узнает. Твои хозяева решат, что твоего соперника убили русские, рискнувшие развязать войну. А если ты отомстишь русским, убив их главаря, то докажешь хозяевам свое право командовать бригадой.

– Ух ты! – Лечи уставился на сестру восхищенным взглядом. – Это ты лихо придумала. Только… – в его взгляде вновь появилась озабоченность, – лидера «бауманцев» постоянно окружают его громилы. Мне с моими парнями к нему никак не подобраться.

– Можно и не подбираться, – заметила Фатима. – Мне понадобятся две винтовки с оптическими прицелами. Разные! – уточнила она. – Чтобы не получилось, что жертва и заказчик убиты из одного и того же оружия. И я должна знать места, где они оба чаще всего бывают.