меня развлекать. Скучно! Вот он, момент, когда я смогу претворить свой план в жизнь.

– Что-то совсем закисли! – заявил я. – Давайте устроим маскарад!

– Но у нас нет костюмов! – запричитали девчонки.

– Ничего страшного! Сделаем из подручных материалов! – подхватил идею Саня и на время исчез, а потом вернулся из каюты, где нашел красный плед с золотистыми кистями и накинул его на спину, завязав кончики на шее. – Только посмотрите, я – супермен!

Гостьи рассмеялись и рванули в свои каюты, парни – за ними. Алкоголь снова зашумел в наших венах. Девушки сделали маски из картонных тарелок, разрисовали их маркерами и накинули на себя кто простыни, кто экстравагантные платья из пакетов. Когда все снова вернулись на палубу из кают, невозможно было понять, кто есть кто. Маски и темнота ночи скрыли лица. Я же нашел у себя черное постельное белье и завернулся в него, словно в плащ. Лицо мне прятать не хотелось, поэтому я водрузил на голову картонную корону из бургерной: кто-то перед отплытием купил себе набор, с которым она шла в комплекте…

– Пресыщенное, неблагодарное и капризное существо, – услышал я тихий женский голос, поднимаясь на палубу.

– Не говори, подруга! – шепнул второй женский голос, выдыхая дым. – Ты заметила? Эти его сумасбродные желания… Как же парню нравится, когда окружающие исполняют все, что взбрело ему в голову!

– Точно, – цокнула первая. – Когда нет необходимости зарабатывать на жизнь, остается только бездумно перемещать тело в пространстве на шикарной яхте или личном самолете и сливать деньги на бесконечные вечеринки.

– При этом никаких достижений нет и хоть какие-нибудь увлечения отсутствуют. Только и знает, что отцовским именем бросаться. Сам же из себя ничего не представляет.

– Ага…

Я улыбнулся. Все понятно. Девчонки обсуждали кого-то из моих друзей, с кем они вдвоем провели ночь. Наверное, друг не отблагодарил их как следует, вот они и шепчутся. Но если же это было сказано обо мне, за такие слова им скоро придется ответить. Я не стал акцентировать на этом внимание и вышел на палубу. Разговоры сразу смолкли. Трусливые создания! Как же они боялись потерять мое расположение.

Я встал перед гостями и махнул рукой диджею. Музыка сразу вернула мне отличное настроение. Гости начали танцевать с бокалами в руках. Спустя некоторое время залез на балкончик второго этажа и крикнул бушующей толпе:

– Дамы и господа, приветствую вас на этом прекрасном судне. Как вы знаете, я его полноправный хозяин. Сегодня у нас маскарад. Я ваш темный властелин и повелитель. Для начала поклонитесь мне!

Они переглянулись и на некоторое время замешкались. Наверное, подумали, что я шучу. Но я ждал, подняв руки вверх, и они все-таки подчинились. Мои гости встали на колени передо мной. Я довольно улыбнулся и похлопал в ладоши.

– А теперь танцуйте и веселитесь! Здесь все только для вас!

Я продолжал танцевать на балконе, рассматривая толпу и подумывая, какую бы девчонку мне забрать у друзей на эту ночь, а взамен отдать Иветту. И в этот момент меня кто-то толкнул в спину. Я не ожидал, поэтому тут же качнулся через перила, полетел вниз головой и неудачно приземлился. В шее что-то хрустнуло, и тело прошибла дикая боль. Последнее, что я помню – это женские крики, визги и топот метавшихся по палубе людей.

Монах внимательно слушал меня, подперев щеку кулаком.

– Я считал, что у меня хорошие друзья, но, как оказалось, окружали меня одни лицемеры!

Отец Павел усмехнулся.

– Самое сложное – увидеть, что живет в нас самих, Матвей.

– Может быть, я не идеален, но от моей раздражительности никто не ломал позвоночник и не становился из-за этого инвалидом! Не зря отец мне все время твердил, что большие деньги порождают зависть, а зависть толкает людей на жестокие поступки. Хоть в чем-то он был прав!

– От своих грехов сам человек тоже страдает очень сильно, – монах приложил ладонь к уставшим от кропотливой работы глазам. – Стоит только позавидовать, разозлиться, и сразу радость жизни уходит. Нет ни сна, ни покоя.

– Лично я не страдаю от своих грехов, – отрезал я. – Только от немощи, в которой сейчас пребываю из-за грехов других людей. Я всегда был щедрым в отношении друзей: делал им подарки, давал деньги, катал на яхте. А что получил в ответ? Только предательство! Вместо благодарности они пошли на грязный поступок. Возможно, даже хотели убить меня!

– Может быть, это была такая шутка, чтобы припугнуть?

– С какой целью?

– Возможно, они были на что-то обижены. Хотели проучить.

– Ха! Обижены! Да я им давал все, что они хотели! На что обижаться?

– Наверное, ты давал им деньги, но не отдавал им себя настоящего. Своего понимания, тепла, дружеской душевной поддержки.

– В наших кругах не принято открывать душу. Отец мне всегда говорил, что вокруг нас одни предатели, одни змеи. Все завидуют богатству нашей семьи. Предупреждал, чтобы я держал ухо востро, чтобы общался только с теми, кого одобрит он. На занятиях в Оксфорде, где нас учили быть лидерами и бизнесменами, тоже твердили об этом – быть холодными и неприступными, нельзя показывать свою слабость. Что ж… Видимо, я плохо слушал теорию. И усвоил этот урок только на практике! Подпустил к себе слишком близко, поверив в искренность их отношения ко мне.

Монах протирал кисти и не собирался со мной спорить.

– Надеюсь, у отца получится выяснить, кто это сделал, – бубнил я под нос. – У него очень хорошие связи.

– Кто знает… Может быть, и получится. Лукавый играет на наших страстях. Тот, кто решил заключить с ним контракт, рано или поздно попадется. Потому что цель рогатого не любовь и созидание, а ненависть и разрушение. Дьявол всех обманет… Даже того, кто, вроде бы, играет на его стороне, – отец Павел снова взглянул на меня. – Но что на счет тебя? Думаешь о том, чтобы простить обидчика?

– Простить кого-то из них?! – я так и вскипел. – Ни за что! Никогда этого не будет!

Он едва заметно улыбнулся, встал из-за стола и поставил незаконченную работу на деревянную подставку, чтобы она просушилась к завтрашнему дню.

– Да… – сказал он задумчиво. – Прощение – это долгий процесс, иногда – дело всей жизни. Непросто это – изжить обиду в себе. А это сделать необходимо, потому что она каждый день отравляет тело и разум. Только стоит вспомнить об обидчике – все, нет настроения, голова болит, и все тело трясется от негодования. Снова поднимается эта гуща, что, кажется, залегла на дно души. Стоит только шевельнуть – она поднимается, затмевает темной пеленой глаза и сердце. И все тело горит от злости! От этого болезни разные зарождаются. Так что прощать надо. Но начало этого пути – в самом желании простить.

– Оно у меня отсутствует, – оборвал я его.

Отец Павел пожал плечами, мол, «как знаешь», и снова подошел к столу.

– Ловко у вас получается, – хмыкнул я, глядя, как солнце отсвечивает в золотых нимбах святых на готовых работах.

– Годы практики, – сказал монах, убирая краски. – Если будет желание рисовать, приходи…

За спиной скрипнула дверь, и я услышал голос Владимира.

– А, вот ты где, Матвей. Я уж думал, ты устал от наших скромных монастырских харчей и укатил в аэропорт, – ему с трудом удалось сдержать улыбку.

– Шутник, – скривился я.

– Кстати, о харчах, – отец Павел нам скромно улыбнулся. – Я как раз иду в трапезную. А вы?

– Мы тоже, – кивнул Владимир, выкатывая коляску в общий коридор.

– После обеда уеду в семинарию на занятия. Вдруг кто спрашивать будет.

Так втроем мы и направились к трапезной. После молитвы настоятель разрешил всем приступить к еде. Один из послушников начал читать житие Якова Рассечного. У меня еда чуть ли не застревала в горле, когда он смаковал моменты пыток и мучений, описанные в красках: как мученику резали один за другим пальцы рук, потом – ног. Так постепенно бедняга Яков был превращен в подобие «лишенного веток дерева»…

– Лучше бы включили спокойную музыку или вообще ели в тишине! Зачем страху нагонять? –