Конечно, в таких условиях невозможно работать! Конечно, большая часть наших выводов — чушь собачья! Если бы нам пришлось исследовать образ жизни Вашего университета в тех же условиях, в которых мы сейчас исследуем аборигенов Лузитании, мы, без сомнения, пришли бы к заключению, что люди не размножаются, не образуют групп по родству и что вся их жизнь посвящена превращению личинки-студента во взрослую особь — профессора. Мы даже могли бы предположить, что профессора пользуются большим влиянием в человеческом обществе. Конечно, компетентное исследование мгновенно доказало бы ошибочность этих выводов, но в нашем случае компетентное исследование категорически запрещено и сама мысль о нем считается крамолой.

Ксенология никогда не была точной наукой, ибо культура наблюдателя отлична от культуры исследуемого. Но это естественные ограничения, свойство самой науки. А работать нам — и, следовательно, Вам — не дают искусственные ограничения. Сейчас положение таково, что мы с тем же результатом могли бы послать пеквенинос вопросник по почте, а затем сесть, сложить руки и ожидать от них серьезного, подробного, академического ответа.

Жоао Фигейра Альварес. Ответ Пьетро Гуаттанини из Сицилийского университета. Университетский городок Милана, Этрурия. Опубликовано посмертно в «Исследованиях по ксенологии». 22:4:49:193.

Смерть Пипо не осталась новостью местного значения. Анзибль мгновенно разнес ее по всем Ста Мирам. Инопланетяне, единственная раса чужаков, обнаруженная после Ксеноцида, замучили до смерти человека, приставленного наблюдать за ними. Через несколько часов ученые, политики и журналисты уже начали обсуждать проблему.

И вскоре достигли согласия. Один несчастный случай, каким бы неприятным он ни был, не доказывает ошибочности политики Звездного Конгресса по отношению к свинксам. Наоборот, то, что до сих пор погиб только один человек, как раз подтверждает мудрость теории невмешательства. Поэтому не следует ничего предпринимать, разве что понизить интенсивность наблюдения. Новому ксенологу было приказано посещать свинксов не чаще чем через день и не оставаться с ними более часа. Ему запрещалось задавать свинксам вопросы о причинах гибели Пипо.

Правительство также побеспокоилось о душевном состоянии обитателей Лузитании. Им выслали по анзиблю (несмотря на огромные расходы) новые блоки развлекательных программ, призванные отвлечь их от омерзительного убийства.

И, сделав то немногое, что могли сделать фрамлинги, — в конце концов, до Лузитании десятки световых лет — люди Ста Миров вернулись к своим домашним заботам.

За пределами Лузитании только один из полутриллиона обитателей Ста Миров понял, что гибель Жоао Фигейры Альвареса, прозванного Пипо, круто изменит его собственную жизнь. Эндрю Виггин был Голосом Тех, Кого Нет в Университетском городке Рейкьявике, известном Центре нордической культуры.

Городок стоял на крутых склонах острого, как нож, фьорда, пронзавшего лед и гранит замерзшей планеты Трондхейм как раз на экваторе. Стояла весна, снега отступили на север, молодая трава тянулась к яркому солнышку. Эндрю лишь краем уха слушал яростный спор о том, была ли полная победа человечества в войне против жукеров необходимым условием успешной колонизации. Такие споры всегда быстро переходили в дружное поношение чудовища Эндера, командира Звездного флота, совершившего Ксеноцид. Эндрю в такие минуты думал о своем. Нельзя сказать, что вопрос был ему безразличен, однако он не хотел уделять ему слишком много внимания.

Вживленный микрокомпьютер, маленькой жемчужиной свисавший с мочки уха, прошептал ему о страшной смерти Пипо, лузитанского ксенолога, и Эндрю вернулся в реальный мир. Он прервал шумную дискуссию:

— Что вы знаете о свинксах?

— Они — наша единственная надежда на искупление, — ответил один из студентов, почитавший скорее Кальвина, чем Лютера.

Эндрю мгновенно перевел взгляд на студентку по имени Пликт. Он знал, что девушка не потерпит столь вызывающего мистицизма.

— Свинксы существуют не потому, что мы нуждаемся в искуплении, — презрительно фыркнула Пликт. — Они сами по себе, «раман», как жукеры.

Эндрю кивнул, потом наморщил лоб.

— Только что ты употребила слово, которое еще не вошло в общепринятый лексикон.

— А должно бы, — отрезала Пликт. — К сегодняшнему дню весь Трондхейм, каждый северянин должен был прочесть «Историю Вутана в Трондхейме», написанную Демосфеном.

— Должны были, но вот не прочли, — вздохнул кто-то.

— Пусть она перестанет ходить гоголем, Голос. Пликт единственная известная мне женщина, которая может ходить гоголем сидя.

Пликт закрыла глаза и начала:

— В нордических языках существует четыре слова для обозначения чужака. Первое: «иноземец», «утланнинг» — незнакомец, человек, житель нашего мира, пришедший из другого города или страны. Второе: «фрамлинг». Демосфен просто убрал ударение с нашего «фремлинг». Этот незнакомец тоже человек, но из другого мира. Третье: «раман» — человекоподобное существо, но представитель другого вида. Четвертое: «варелез» — обозначает подлинного чужака, в том числе и всех животных, ибо общение между нами и ними невозможно. Они живые, но мы не можем даже угадать, что заставляет их вести себя так или иначе. Возможно, они разумны, возможно, обладают сознанием, но мы никогда точно этого не узнаем.

Эндрю заметил, что несколько студентов раздражены, и тут же заговорил об этом:

— Вас раздражает дерзость Пликт, но она не дерзит, она просто точна. Вам стыдно, что вы еще не прочли написанную Демосфеном историю вашего собственного народа. Именно этот стыд и заставляет вас злиться на Пликт, потому что она не виновна в вашем грехе.

— Я думал, Голоса не верят в грех, — сказал хмурый парень.

— Но ты-то веришь в грех, Стрика, — улыбнулся Эндрю, — и поступаешь согласно своей вере. Грех для тебя реальность, а потому Голос, зная тебя, должен верить в грех.

Стрика отказался признать себя побежденным.

— Какое отношение весь этот разговор про утланнингов, фрамлингов, раман и варелез имеет к Ксеноциду, совершенному Эндером?

Эндрю повернулся к Пликт. Та мгновенно умолкла.

— Да, это имеет отношение к нашему недавнему дурацкому спору. Посмотрев через призму степеней отчужденности в нордических языках, мы поймем, что Эндер не виновен в Ксеноциде, ибо, когда он уничтожил жукеров, мы знали их только как варелез. Лишь годы и годы спустя первый Голос написал «Королеву Улья» и «Гегемона», и человечество осознало, что жукеры были не варелез, а раман. До того люди и жукеры не понимали друг друга.

— Ксеноцид есть ксеноцид, — ответил Стрика — То, что Эндер не знал сути жукеров, не делает их менее мертвыми.

Эндрю только вздохнул, услышав жесткое заявление Стрики. Кальвинисты Рейкьявика отказывались принимать во внимание двигавшие человеком мотивы, они судили само действие. Поступки хороши или плохи сами по себе, утверждали они, и, поскольку Голоса Тех, Кого Нет считали, что добро и зло существуют исключительно в сознании людей, а отнюдь не в их поступках, студенты вроде Стрики крайне враждебно относились к Эндрю Виггину. К счастью, Эндрю это совершенно не беспокоило: он понимал, что движет этими ребятами.