И выбор пал на любимые голубые джинсы, белую футболку и серую вязаную кофту с широкими рукавами. Волосы я стянула резинкой в простой хвост, мне всегда казалось, что с такой прической я особенно похожа на маму.

– Веди себя прилично и скромно, – сухо произнесла Марина Аркадьевна около двери. – Андрей Дмитриевич должен увидеть, каким хорошим человеком мы тебя воспитали.

– Ага, – кивнула я и выпорхнула из дома. Да я бы сейчас пообещала что угодно, лишь бы побыстрее оказаться на сиденье белой машины, которая увезет меня к отцу. Мысленно я уже подбирала первые слова, и все они казались дурацкими. Но, несмотря на это, я улыбалась и бодро шла по дорожке к воротам.

Водитель – приятный мужчина лет тридцати пяти в костюме и белой рубашке, сообщил, что мы поедем в ресторан, где меня ожидает Андрей Дмитриевич.

– Дорога займет около сорока минут, включить для вас музыку? Какую вы предпочитаете? – Он обращался ко мне на «вы», и это было непривычно.

– Классическую, – выдохнула я, решая продемонстрировать отличное воспитание.

Ресторан я узнала сразу. И весомую вывеску «Конте-Конти», и витринные окна, и темно-серые стены я видела на фотографиях. Это роскошное заведение принадлежало моему отцу, и я даже помнила некоторые названия блюд из меню. Печеный сладкий перец с лососем и соусом песто, ягненок с булгуром и грибами, паста с копченой уткой, вялеными томатами и моцареллой… Из чего можно было сделать вывод, что память на блюда у меня хорошая. Наверное, во мне начали просыпаться гены Андрея Дмитриевича.

«Интересно, я смогу назвать его папой? И нужно ли это делать сейчас?»

Менеджер встретил меня около входа. Я, запинаясь, представилась, и мы направились во второй зал. Приглушенная музыка с воздухом влетела в легкие и завибрировала под ребрами. Я шла, оглядываясь по сторонам, впитывая обстановку, и быстро отмечала детали, чтобы потом, вернувшись, отыскать их на фотографиях. Просто так.

Круглые и квадратные столики из темного дерева, огромные коричневые часы на стене, мозаика из кусочков черно-белых фотографий. Люстры, лампы… Большой аквариум, где в подсвеченной воде лежат странные ракушки. Барная стойка и много искрящихся бокалов. Ряды бутылок на двух полках.

– Проходите, пожалуйста, – произнес менеджер и указал на тяжелую бархатную штору светло-бежевого цвета. Отодвинув ее, он вежливо улыбнулся.

Чуть помедлив, я перешагнула порог комнаты и сразу встретилась взглядом с Андреем Дмитриевичем Уваровым. Моим отцом. Увидев меня, он резко поднялся и тихо произнес:

– Вот мы и встретились.

* * *

Бывают моменты, когда ты чувствуешь себя главным героем книги или фильма. Приблизительно такая уверенность и вспыхнула в душе. И еще показалось, будто на меня направлены огромные прожекторы, которые мешают смотреть и одновременно наполняют тело искрящимся светом. Или это мешали слезы. Несколько раз моргнув, глубоко вдохнув и выдохнув, я прогнала их прочь.

– Здравствуйте, – торжественно произнесла я и тут же почувствовала себя глупо.

Андрей Дмитриевич улыбнулся, указал на уютное кресло и ответил:

– Тебе вовсе не обязательно быть со мной на «вы». Разве мы чужие друг другу люди?

Холодные сомнения, ерзающие в душе последние два дня, задрожали, зарябили и стали полупрозрачными. Ноги оторвались от земли, и я понеслась в иную вселенную, где каждая мечта обязательно сбывается… Потому что иначе просто не может быть.

Кивнув, я села в кресло и осторожно посмотрела на отца. Фотографии не врали, он был красив и походил на аристократа. На графа. И темно-серый костюм ему очень шел. И белая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей тоже. Если такая одежда всегда сковывала моего дядю, будто на него надели футляр, то с Андреем Дмитриевичем… то есть с папой… все было иначе. Пиджак казался самой свободной вещью на свете.

Я сразу поняла, что внешне мы не похожи, но расстроиться по этому поводу не успела.

– Как же ты похожа на свою маму, – мягко произнес Андрей Дмитриевич и прищурился. Его глаза потемнели, а между бровями появилась глубокая складка. – Удивительно…

– Да, – согласилась я. – Мне это говорили.

– Сядь ближе. И расскажи о себе. Как ты жила все это время?

Я встала, подвинула кресло и опять села. Андрей Дмитриевич сразу взял меня за руку и сжал пальцы, точно желал убедиться, что я настоящая. Пожалуй, он и смотрел на меня как на привидение, появившееся неизвестно откуда. Наверное, он видел вовсе не меня… А мою маму. Интересно, сильно ли они любили друг друга и почему расстались?

Мне было важно понять, какие чувства теперь переполняют душу. И я не сразу, а чуть помедлив, насладившись появившейся уверенностью, принялась рассказывать о жизни в доме дяди и тети. Конечно, многие подробности были лишними и не стоило их озвучивать. Но и врать не хотелось. Поэтому биография получилась довольно краткой и сухой. Я следила за реакцией Андрея Дмитриевича, и мне сразу понравилось, что он слушает внимательно и на его лице точно не отражается равнодушие.

– …иногда я немного рисую в блокноте… но ничего особенного. С профессией еще не определилась, – закончила я, взяла стакан и сделала маленький глоток воды.

– Сейчас я буду тебя кормить, – Андрей Дмитриевич придвинул мне папку меню. – Или закажу на свое усмотрение? Что ты любишь?

Волнение почти полностью победило аппетит, но я поняла, что бесконечно хочу чего-нибудь сладкого.

– А десерт можно? Любой.

– Значит, ты сладкоежка?

– Немного. – Я улыбнулась.

– Это хорошо.

– Почему?

– Я не встречал злых сладкоежек. – Андрей Дмитриевич тоже улыбнулся. – Они все добрые. – Он помолчал немного, а затем спросил: – А как ты меня называешь? Мысленно. Про себя?

– По имени-отчеству.

– А это плохо. – Он опять улыбнулся. – Но я буду терпеливо ждать того момента, когда ты увидишь во мне отца. Поверь, это будет самая лучшая минута в моей жизни. Не забудь сообщить об этом. – И Андрей Дмитриевич подмигнул мне так, будто только что мы организовали тайное общество, в которое больше никогда никого не примут.

– У вас есть еще… дети? – услышала я свой дрогнувший голос и нервно сжала губы.

Правда состояла в том, что я уже полюбила его, и уже хотела сказать: «Папа». Это было слишком головокружительное и болезненное открытие. Разве могло наше сближение произойти столь быстро? И отчего ревность покалывает сердце, откуда она только взялась? Неужели я буду ревновать отца к своим братьям и сестрам?..

– Нет, – ответил Андрей Дмитриевич. – Ты мой единственный ребенок. Но я женат и воспитываю двух мальчиков, которых считаю своими сыновьями. Хотя не такие уж они и мальчики… Вымахали, а я и не заметил. Время летит быстро. Позже я обязательно познакомлю тебя со своей семьей. Хорошо? Я