Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вон из моего кабинета! – прошипел он.
Я встала, опустила голову и покинула его кабинет.
***
Вернулась в ординаторскую. К счастью, там никого не было. Присела за стол, спрятала лицо в ладонях и застонала. Дверь отворилась, и в нее вошла медсестра-брюнетка.
– Доктор Ней, к вам в палату поступление.
Я отняла ладони от лица и вперила взгляд в немолодое лицо медсестры.
– Я не знаю, я все еще работаю здесь или уже нет, – честно призналась я.
– Мне плевать, работаете вы здесь или нет, – отчеканила та. – Перед обходом доктор Ригард дал мне поручение ввести вас в курс дела и передать медкарты пациентов из двух палат. На данный момент у вас одно поступление, – она положила распечатанные карты на мой стол. – Если доктор Ригард узнает о том, что я не выполнила его поручение, меньше всего его будут волновать причины. Так что, доктор Ней, приступайте к обязанностям. А если вас все же уволили, завтрашнее утро вы сможете провести в постели, а не в этой больнице, – медсестра вопросительно изогнула бровь. – Поспать подольше – это ведь тоже неплохо, не так ли?
Я улыбнулась ей и взяла распечатки историй со стола.
– Ну, что ж… Тогда еще немного поработаю?
– Я полагаю, что это мудрое решение в утро понедельника, – она быстро ретировалась из ординаторской.
Я осмотрела пациентов, которых мне передали, оформила документы и откорректировала назначения. До конца рабочего дня доктора Ригарда я так и не увидела. Перед самым уходом, я решила заглянуть в реанимацию и узнать, как обстоят дела у того парнишки.
– А, Девушка-Пила… – услышала я позади себя.
В палату вошел реаниматолог, с которым мне довелось утром поработать. Некрасиво получилось, ведь мы до сих пор не представились друг другу, а на обходе я его не видела.
– Почему «Пила»? – спросила я, продолжая стоять возле кровати пациента.
– Потому что можете запилить кого угодно, – рассмеялся мужчина.
На вид реаниматологу было не больше тридцати лет. Послушник. О-о-очень высокий и симпатичный.
– А у вас есть прозвище? – поинтересовалась я и повернулась к собеседнику.
– Куда ж без него.
– И-и-и…
– Башня.
– Вам подходит. Надеюсь, я не обидела вас?
– Нисколько. Только Ригарды не терпят, когда их называют по прозвищам, – он улыбнулся.
– О-о-о, с этого места поподробней, пожалуйста!
– Оди и Шило.
Я прикрыла рот ладонью, потому как громко смеяться в отделении реанимации не принято:
– Оди и Шило? Вы шутите?
– Никаких шуток.
– Мне показалось, что звания Шило достоин именно Оди!
– Ну что вы, – махнул рукой Башня. – Наш Оди уникален, так сказать. Это знают все!
– А Айени Ригарда за что прозвали Шилом? – поинтересовалась я.
– У Айени характер слишком жесткий.
– Хуже, чем у доктора Одьена Ригарда? – к тому моменту я уже зажимала рот рукой, чтобы не хохотать.
Башня улыбнулся:
– Не стоит их сравнивать. Я же сказал, что Одьен уникален!
– То есть, Айени не очень здесь любят?
– Смотря кто… – многозначительно покачал головой Башня.
– Кстати, меня зовут Алексис Ней, – я протянула руку новому знакомому, и он тут же пожал ее.
– Очень приятно, доктор Ней. Денни Ориссон.
– Взаимно. Вы с дежурства сегодня?
– Да. Напоследок мне передали этого пациента. Зашел перед уходом узнать, как у него дела.
– И как у него дела?
– Без динамики. По крайней мере, после операции ему не стало хуже, а это уже большой плюс.
– Какой операции? – не поняла я.
– А вы, разве, не в курсе? – удивился Денни.
– Нет.
– Его днем оперировали.
– Понятно… – спустя некий промежуток времени выдавила я из себя.
– Вы удивлены?
– Да, если честно.
– Вы удивитесь еще больше, когда я сообщу вам, что оперировал сам Айени Ригард.
Ну, теперь у меня просто пропал дар речи. Сам «Всея» снизошел до никому ненужного райота…
– И какой прогноз вы могли бы озвучить?
– Я не метеоролог, чтобы давать прогнозы, – улыбнулся Денни.
– А если серьезно?
– Не знаю. Айени сказал, что от «мозгов» ничего не осталось. Значит, либо парень подойдет для внедрения стимулятора в будущем, либо нет. Но, если честно, с таким переломом таза вряд ли ему предложат столь дорогостоящую операцию.
– Я изучила результаты его сканирования. Таз рано или поздно срастется. Хотя, реабилитация займет много времени. Но, может, родственники помогут?
– Вы – оптимист. Боюсь, очень скоро ваша вера в чудеса завянет, и тогда вам станет все равно, когда оперировать таких пациентов.
– Думаете, я выгорю?
– Очень хочется верить, что нет, – улыбнулся Денни. – Я видел многих врачей, которые начинали карьеру с твердой верой в то, что смогут помочь всем и вся. Но, к сожалению, со временем их запал угасал, и они превращались в таких же скептиков, как и все остальные.
– Но, есть же исключения?
– Безусловно. Вам повезло, что вы работаете с Оди. Он, конечно, с возрастом немного успокоился, но все же продолжает верить в чудеса.
– Одьен Ригард? – переспросила я. – Странно, но мне кажется, что мы говорим о разных людях.
– Зря вы так, Алексис, – вздохнул Денни. – Одьен прекрасный хирург. Раньше в нашей клинике было отделение травматологии. Однако пять лет назад нам сократили бюджет и многие из ребят уехали в соседние города искать лучшей жизни. В итоге, работать стало некому. Травматологию расформировали. Одьену удалось уговорить нескольких врачей остаться здесь и перейти работать в его отделение. Теперь на нашу округу приходится одно отделение экстренной хирургической помощи, где оперируют в том числе пациентов с травмами конечностей. Конечно, если бы не деньги семьи Ригардов, вряд ли бы эта больница вообще существовала.
– А нейрохирурги? У них штат укомплектован?
– О чем вы? – засмеялся Денни. – Их в основном штате всего четверо работает.
– А что вы скажете об Айени Ригарде? – продолжала расспрашивать я.
– Айени? Он прекрасный хирург – этого у него не отнять. Но жизнь немного потрепала его. Когда-то Айени похоронил свою невесту. Автоавария. После этого он очень изменился. Стал скептиком.
– Понятно, – кивнула я.
– Айени не верит в чудеса. Он верит в себя и свои руки. Он берется за дело только тогда, тогда это имеет, по его мнению, смысл, или совпадает с его личными интересами.